Хочу вернуться в Кейптаун до ненастья.
– Я провожу вас до полосы, – Манфред быстро встал.
Они молчали, пока не добрались до вершины гряды, и тут Манфред неожиданно спросил:
– Ваша мать… как она?
– Хорошо. Неизменно в добром здравии и, кажется, неспособна стареть. – Глядя в лицо Манфреду, Шаса продолжал: – Вы всегда спрашиваете о ней. Когда вы видели ее в последний раз?
– Она удивительная женщина, – флегматично сказал Манфред, избегая ответа на вопрос.
– Я пытался хоть как-то восполнить ущерб, который она причинила вашей семье, – не унимался Шаса, но Манфред как будто не слышал. Он остановился на полпути, словно восхищаясь видом, но дышал неровно. Шаса поднимался на холм быстро.
«Он не в форме», – злорадствовал Шаса. Его собственное дыхание оставалось ровным, а тело – стройным и упругим.
– Какая красота, – сказал Манфред, но, только когда он жестом обвел горизонт, Шаса понял, что он говорит о пейзаже. Он увидел землю от океана до синих гор Лангеберг в глубине материка, и эта земля была поистине прекрасна.
– И сказал ему Господь: «Это земля, которую я отдал Аврааму, и Исааку, и Иакову, сказав: «Отдаю ее твоему семени», – негромко процитировал Манфред. – Господь дал нам эту землю, и наш священный долг сохранить ее для наших детей. По сравнению с этим все остальное теряет значение.
Шаса молчал. Он не мог спорить с таким чувством, хотя театральность, с какой оно было выражено, его смутила.
– Нам подарили рай. Мы должны не щадя живота своего отражать попытки осквернить его или изменить, – продолжал Манфред. – А ведь многие пытаются это сделать. Они уже собирают против нас силы. И в будущем нам понадобятся сильные люди.
Шаса опять промолчал, но теперь его согласие было окрашено скептицизмом. Манфред повернулся к нему.
– Вижу, вы улыбаетесь, – серьезно сказал он. – Вы не видите угрозы тому, что мы создали здесь, на оконечности Африки?
– Вы сами сказали: эта земля – рай. Кто захочет менять ее? – спросил Шаса.
– Сколько африканцев вы нанимаете, минхеер?
Манфред как будто сменил тему.
– Всего около тридцати тысяч, – удивленно ответил Шаса.
– Тогда скоро вы поймете справедливость моего предупреждения, – сказал Манфред. – Среди туземцев выросло новое поколение смутьянов. Они приносят с собой тьму. Они не уважают устои общества, столь тщательно заложенные нашими предками – и столь надежно служившие до сих пор. Нет, они хотят смести все это с лица земли. Как марксистские чудовища разорвали социальную ткань в России, так и они хотят уничтожить все, что построил в Африке белый человек.
Шаса небрежно ответил:
– Большинство нашего черного населения довольно жизнью и законопослушно. Черные дисциплинированны и привыкли подчиняться власти, их собственные племенные законы не менее строги и связаны с ограничениями, как и те законы, что устанавливаем мы. Сколько человек агитирует против законов и каково их влияние? По моему мнению, их немного, и влияния у них нет.
–