сильно волнуешься. Это называется «стресс». Переезд, новый дом и новая школа – доктор сказал, тебя все это пугает, и страхи кажутся материальными. Ничего, мы попьем успокоительное, в школе у тебя появятся друзья. Все наладится.
Вечером Лёня слышал, как мама плачет в ванной. Лёня-то знал, что его пугает на самом деле, только ведь она не верила. Думала, что виновата, что Лёне плохо живется, и он, еще такой маленький, постоянно предоставлен сам себе, что она не может заменить ему папу… Мама как-то говорила об этом своей подруге, Лёня случайно услышал.
Но если опять начать говорить ей про свои страхи, она еще больше расстроится, поэтому Лёня решил молчать. И еще подумал: что бы ни поселилось в этой квартире, нужно просто не обращать внимания – может, тогда оно само уйдет?
… Прошли несколько дней. Лёня пил таблетки, которые давала ему мама, и спал хорошо, тем более что она пока не отправляла его спать к себе в комнату. Днем, оставаясь один, он почаще выходил на улицу, чтобы не быть дома, изо всех сил старался быть спокойным, хотя это было трудно.
Ощущение, что кто-то наблюдает за ним, стоит за спиной и вот-вот коснется, становилось все сильнее и отчетливее. Вещи постоянно перебегали с места на место, как будто у них выросли ноги. Чашка, альбом с рисунками, карандаши, телефон то и дело оказывались не там, куда он их клал, и Лёня даже стал привыкать к этому, уговаривал себя не бояться, хотя всякий раз, получая доказательства того, что в квартире, кроме него, есть еще кто-то, мороз пробирал по коже.
Несколько раз, сидя в своей комнате, Лёня слышал в коридоре шаги. Мелкие, осторожные шажочки, точно кто-то крался по дому, старясь, чтобы его не заметили. Выходить в коридор было страшно: казалось, неведомое существо караулит в коридоре, поджидает возле вешалки с пальто и куртками.
Однажды Лёня нашел под подушкой бумажку с надписью «Я иду искать». Буквы были нестройными, плясали по строчкам. Но смысл был зловещим, и он поскорее выкинул листок в мусорное ведро.
Маме Лёня ни о чем не говорил, и она, кажется, успокоилась, поверила, что все прекратилось.
Через три дня, когда Лёня снова был один и сидел на кухне за ноутбуком, он снова увидел сбоку, в дверном проеме, что-то серое. Застыл, боясь повернуть голову. Одно дело чувствовать чужое присутствие, и совсем другое – увидеть своими глазами жуткое существо. А в то, что оно именно такое, Лёня не сомневался.
Оно стояло там – невысокий, будто окутанный серой дымкой силуэт, и с той стороны шел холод. Так бывает, когда в мороз открыта форточка. Лёня услышал знакомый приглушенный смех – не то детский, не то старческий, но не веселый, а злой, и тихое бормотание.
Ладони стали мокрыми. Одной рукой он вцепился в «мышку», вторая лежала на столе, и Лёня видел, что она дрожит. Все тело покрылось липким холодным потом.
«Не смотри туда! Не оборачивайся!»
Но существо, кажется, хотело именно этого: чтобы он повернул голову и посмотрел; заглянул в голодные нечеловеческие глаза, и его разум не выдержал, стал мягким и податливым; чтобы он потерялся где-то внутри