схватывал памятью»: prensabam memoria – чтение O, принятое Скутеллой, вместо pensabam («я обдумывал, я взвешивал»), которое стоит в S. Prensabam – слово довольно редкое; переписчик или бессознательно заменил его более обычным pensabam, или, по рассеянности, пропустил «r». Prensabam прекрасно рисует «схватыванье» слов детской памятью. О чтениях O и S см.: БТ, № 15. М., 1976, с. 23.
34
Пс. 93:22.
35
Пс. 21:3 по переводу 70: οεκ εις ανοιαν εμοι – «мне не на глупое», «чтобы я не стал глупее» («не в безумие мне». – Редакция «Азбуки Веры»).
36
Уже в старости Бл. Августин писал, что если человеку предоставить выбор между смертью и возвращением в детство и школу, то он предпочтет смерть («О граде Божием», 21, 14).
37
Сенека считал, что между играми детей и занятиями взрослых нет, по существу, разницы (Диалоги, 2, 12, 1–2).
38
И гладиаторские игры и цирковые состязания (скачки) устраивали высшие городские магистраты.
39
Это так называемые «обряды, предваряющие Крещение»: ребенка или взрослого осеняли крестным знамением и давали ему крупицу освященной соли. Тот, над кем эти обряды были совершены, причислялся к катехуменам, «оглашенным», т. е. к лицам, которые могли уже приступить к таинству Крещения. Оно обычно откладывалось до зрелого возраста: считалось, что Крещение смывает все грехи, совершенные до его принятия, и с ним поэтому не торопились. Отцы Церкви IV в. настаивали, однако, на крещении детей, и в V в. уже вошло в обычай крестить детей.
40
«Создал Бог человека из праха земного» (Быт. 2:7); Бл. Августин разумеет под этими словами человека, отягощенного грехами, безблагодатного; получив благодать в таинстве Крещения, человек становится образом Божиим. См.: «Исповедь», XIII, 12.
41
Мф. 10:30.
42
Это любимая мысль Бл. Августина: наказание никогда не является произвольным и наложенным свыше; оно имманентно вине и вытекает из нее.
43
Законченное образование во всем римском мире получали лица, прошедшие три школы: начальную, где обучались чтению, письму и счету; грамматическую, где занимались, главным образом, чтением и толкованием поэтов и прозаиков, введенных в канон школьного обучения, и риторскую, в которой юноша готовился к ораторской карьере. Подробнее см.: Сергеенко М. Е. Жизнь Древнего Рима. М.; Л., 1964, с. 169–191.
44
О том, знал ли Бл. Августин греческий, спорят до сих пор. Сам он говорил о себе, что он его почти не знает (Против Петилиана, 2, 38, 91). Вряд ли это верно. Начиная с грамматической школы, обучение было двуязычным, и Августин, мальчик способный, вынес из школы такой запас знаний, который послужил для него фундаментом для занятий по сравнению латинской Библии с греческим оригиналом (перевод 70 толковников). Греческий, однако, всегда оставался для него языком чуждым, как чужда была и эллинская культура: греческих классиков он не читал вовсе, из языческих философов и Отцов Восточной Церкви знал только