сказал Клюге. – Промахнулся. – Задумался, произнес, поеживаясь: – Если русские у меня будут, – без пистолета даже к лежачему подходить нельзя. Может за ногу схватить. Это я знаю.
– Вы что же, и на русских пленных рассчитываете?
– Раз война – значит и пленные.
– А будет?
Клюге пожал плечами и в свою очередь спросил:
– А почему, по-твоему, столько в генерал-губернаторстве новых войск?..
Келлер сказал Вайсу, чтобы тот завтра в два часа прекратил обслуживать Клюге.
На следующее утро Иоганн возил Клюге по разным учреждениям. Потом Клюге приказал везти его в поместье. Ровно до двух часов Иоганн вел машину по раскисшей от дождя проселочной дороге. В два часа остановил машину, распахнул дверцу, объявил:
– Господин Клюге, время вашего пользования машиной кончилось.
Вайс открыл багажник, вынул из него чемодан Клюге, поставил на землю. То же самое проделал с вещами, находящимися в кабине.
Клюге сказал:
– Мне же еще пятьдесят два километра ехать, я заплачу´. Нельзя бросать посреди дороги почтенного человека.
Вайс сказал:
– Выходите.
– Я не выйду.
Вайс развернул машину и погнал ее в обратном направлении.
– Но у меня там на дороге остались вещи!
Вайс молчал.
– Остановись!
Вайс затормозил машину.
Клюге копался у себя в бумажнике, потом стал совать Иоганну деньги.
Иоганн оттолкнул его руку.
– Ну хорошо, – сказал Клюге, – хорошо! Тебе это даром не пройдет.
Он вылез из машины и побрел, увязая в грязи, обратно к вещам.
Вернувшись в гараж, Вайс доложил Келлеру, что Клюге хотел задержать машину.
Келлер сказал:
– Приказ есть приказ. Ты должен был его высадить в два ноль-ноль, даже если бы это было посредине лужи.
– Я так и сделал, – сказал Вайс.
У него было ощущение, будто все эти дни он возил в машине какое-то грязное животное.
Вайс вытряхнул чехлы с сидений. Ему казалось, что в машине воняет.
Непрерывная десяти-, а то и двенадцатичасовая работа изнуряла даже самых крепких шоферов. Иоганн должен был обладать таким запасом физических и нервных сил, чтобы, закончив работу в гараже, отдать их главному своему делу, требующему величайшей сосредоточенности, сообразительности, самообладания.
Человек порой не замечает, как, отравленный усталостью, он утрачивает какую-то дозу чуткости, теряет ничтожные мгновения, необходимые для того, чтобы молниеносно найти решение в непредвиденной ситуации. Можно силой воли преодолеть усталость, но как узнать, не затормаживает ли утомление твое сознание, вынужденное беспрестанно воздействовать на твое подлинное «я» и на твое второе «я», принявшее облик шофера Иоганна Вайса? Тем более что из сочетания этого двойного мышления требовалось выработать то единственное, которое отвечает твоим целям, твоему долгу.
В последние дни усталость, нервная, душевная, физическая, то вытесняла