Вадим Кожевников

Щит и меч


Скачать книгу

службе Штейнглиц выработал правило выискивать в каждом слабости и, будучи большим знатоком всяческих мерзостей, чувствовал себя уверенно только с теми людьми, которые сами были готовы на любую мерзость. А если исследование личности в этом направлении не увенчивалось успехом, то он считал эту личность недалекой и ни на что не способной.

      Вместе с тем Штейнглиц любил с гордостью повторять фашистские сентенции вроде: «Нордическое крестьянство – элита элит», «Мелкие крестьяне и юнкеры соединены общностью судеб, они – спинной хребет военной мощи страны и являются потенциальным новым дворянством земли и крови».

      Сын крестьянина, он немало страдал в догитлеровские времена от пренебрежения титулованных офицеров рейхсвера. И наивно рассчитывал, что теперь крестьянское происхождение откроет ему дорогу в армейскую элиту. А то, что Вайс работал когда-то на ферме и был племянником фермерши, заставило майора отказаться от привычной подозрительности. Штейнглиц даже проникся некоторой симпатией к своему шоферу, полагая, что именно в таких, как он, и сохраняются первородная простота, покорность и доверчивость – черты, свойственные крестьянским детям, не утратившим благотворной родственной связи с землей.

      Придя к этому умозаключению, майор уверовал в него как в неопровержимую истину, так же как он навсегда уверовал в выработанную его специальной службой систему, где всё – вплоть до способов возмездия тем, кто посмеет отступить в чем-либо от этой системы, – было предусмотрено заранее.

      Искреннюю радость Вайса майор посчитал подтверждением того, что крестьянин – кем бы он ни был – испытывает врожденное благоговение перед своим барином, и это благоговение – свидетельство расовой чистоты немецкого крестьянства.

      А Иоганн действительно очень обрадовался возвращению майора. И не собирался скрывать своих чувств по этому поводу. Радость его объяснялась тем, что ему удалось кое-что узнать о своем хозяине, и он готов был служить ему с воодушевлением, самоотверженностью и героизмом – неотъемлемыми слагаемыми, необходимыми для выполнения задания, возложенного на советского разведчика.

      Помимо всего прочего, Иоганн не прочь был почерпнуть кое-что из опыта майора Штейнглица, который, хоть и впал в немилость, был одним из лучших знатоков тайной канцелярии гитлеровского Генерального штаба. Им еще предстояло схватиться в будущем, и Иоганн хотел быть во всеоружии, чтобы выйти из этой схватки победителем.

      Иоганн думал обо всем этом, когда бережно вел машину, искоса наблюдая в зеркало за майором. Но лицо его пассажира сохраняло обычное холодно-замкнутое выражение.

      У входа в гостиницу Штейнглиц, как всегда небрежно, сквозь зубы, не договаривая окончаний слов, процедил:

      – Час ноль-ноль. С полным запасом горючего. Свои вещи – тоже.

      Иоганн понял, что покидает Лодзь, и, возможно, навсегда.

      13

      Бедная фрау Дитмар! Как засуетилась, как горестно заметалась она, когда узнала об отъезде Вайса. Казалось, это известие расстроило ее не меньше, чем разлука с Фридрихом. Глаза ее