со сном. Вернее, придумывать собственные правила для того, чтобы научиться понимать свои сновидения. Мне хотелось, чтобы сон стал такой же реальностью, как прочитанная книга, вчерашнее выяснение отношений или необходимость по утрам чистить зубы. Со временем обозначились и контуры законов, которым подчинялся мой сон.
Необходимо уточнить одно обстоятельство. На этой дороге я оказалась в совершенном одиночестве. Первые же попытки поделиться робкими "сонными открытиями" натолкнулись на… скажем, непонимание. А, если учесть, что с раннего детства общение для меня было сознательным актом, я решила добровольно не "множить печали". От этого ли, или от иного, но скука никогда больше не посещает меня. Как можно скучать с таким верным и интересным товарищем, как ты сама?
Их было много – прожитых снов. Целая жизнь. Вернее, две жизни. Одна – наяву, другая – в иномире сна. Иногда это пугало, иногда восхищало. Но исподволь всегда было и есть стремление объединить две половинки в единое целое. Какое-то невообразимое пока мной состояние спрессованности событий. Там не важны ни день, ни ночь – только непрерывное одновременное существование дневного бодрствования и ночной расслабленности. Одно важно. Сегодня для меня безусловным является именно "проживание", а не "просмотр" сновидений.
Смотрю в себя
"…это яркий, продолжительный сон,
который забирает меня в свою реальность".
Джон Гарднер
Чтобы понятно было, как я "общаюсь" со снами, лучше это делать на конкретном примере. Это один из немногих юмористических снов в моем собрании сновидений – коллекции, собранной за 40 лет. Он странный даже для меня самой.
СОН
Ранним утром с группой путешествующих я приезжаю в маленький туристической городок, известный славными традициями. День посвящен прогулкам по узким кривым улочкам с красивыми деревянными домами. Мы любовались резными наличниками на окнах, молились в старинных, вросших в землю церквях, покупали сувениры у румяных веселых девушек.
К середине дня я утомилась настолько, что просто валилась с ног. Поэтому, едва войдя в крохотный номер маленькой гостиницы, с наслаждением растянулась на скрипучей кровати и мгновенно уснула. Но покой прерывается самым бессовестным образом. Кто-то настойчиво теребит меня за плечо. Сон слетает мгновенно, но глаза я не открываю. Напряжено вспоминаю, что запирала дверь, значит, рядом – посторонний. Вряд ли он – враг, иначе, зачем меня будить? Открываю глаза.
Передо мной… Жириновский!!! Такое даже в самом кошмарном сне присниться не может! Но ведь – стоит и умоляюще смотрит глазами приблудного пса.
– Простите, пожалуйста, но в гостинице совершенно не осталось свободных номеров. Не гоните меня. Ноги уже не держат. Можно, я просто прилягу с краю?
На языке вертится несколько "подходящих слов", но я сдерживаю свой законный праведный гнев и цветистый словарных запас. На мужике просто нет лица. Еще миг, и правда, не дай Бог, свалится