Моя месть – смешная и беспомощная борьба с какой-то постоянной и беспросветной ненужностью. Ее истоки – в раннем детстве, когда я наивно и чуть ли не маниакально хотела быть, как все, чтобы… А, чтобы, что?
Сколько слез, бессонных ночей, прочитанных книг… Только ответа-то все нет, как и не было. Какие-то натужные, зряшные и бессмысленные усилия. Как бы мне тональность, что ли поменять. Или настройки. И принять себя, как должное, спокойно и трезво. Если ты – зеленый, сколько не перекрашивайся, все равно – зеленым и останешься. И всем это понятно. И природным блондинкам, и, что называется, всем остальным блондинкам.
Можно, конечно, добавить, а "какая могла быть счастливая жизнь", – не помню, кто конкретно так красиво тосковал. Но, сдается мне, что и тут не обошлось без Антона Павловича. Впрочем, не важно. Кажется, пока только кажется, но с каждым днем – я уверена – мне моя зелень будет нравиться все больше и больше. Ведь мужики – хоть и порядочными негодяями оказались, да только себя-то посчитали все же недостойными.
Принца я, конечно, не жду. Во-первых, годы уже не нежные. И потом – их все равно на всех не хватает. К тому же, не всякий принц – принц. Для них-то нет никакой проверки, как горошины для настоящих принцесс. А вот короля, наверное, встретить не отказалась бы. Хотя, что мне делать – в моей-то жизни – с королем? Ему – то камзол подай, то карету к парадному входу вызови, то корону почисти, чтобы не позолотой отсвечивала, а блеск настоящий являла подданным.
Да и сама я дано уже по-королевски только с компьютером общаюсь. Как не то что-нибудь нажму… Прямо анекдот из моей далекой юности про еврея, которого спросили: "Нужна ли ему Волга?" После недолгого раздумья, он ответил: "На что мне все эти берега, пристани и баржи ". Как говорится, "кому щи жидки, кому – жемчуга мелки". Кто про машину "волга". А кто глобальнее – реками да морями, как нынешние "хозяйчики" жизни, – мыслят. Забывая, что "и это пройдет", как всегда бывает с "калифами на час".
СОН-а
Меня пригласили в гости. Как обычно, все веселятся, а за маленьким ребенком присмотреть некому. В таких случаях гости для меня значения не имеют. Иду к малышу. Со всех сторон слышу шепот: "Это ребенок Путина". Мне хочется ругаться нехорошими словами. Это что, повод им не заниматься? Малыш – не важно, чей он? – обыкновенное дитя. И него самые обыкновенные запросы – покушать, напиться, быть искупанным и переодетым.
Распеленовываю плачущий сверток. Так и есть – пора менять подгузник. Купаю его в маленькой ванночке и одеваю. Кроха успокаивается и засыпает в моих руках. Я даже не замечаю слез умиления Путина, который сидит в одиночестве поодаль в темном углу под зеленым абажуром.
Случайно замечаю его взгляд полный боли и страдания. Сердце сжимается от понимания того, что он даже не может подойти к этому ребенку, не то, что назвать своим сыном – закон запрещает.
ПОСЛЕСОНИЕ
Не успела я погоревать по этому поводу, как тут же тут же пришел новый сон, – как вариация предыдущего. Но уже в виде полноценного сюжета. В качестве совета