лязгнув саблями.
Генерал поздоровался, гусары, стараясь унять утреннюю дрожь, рявкнули здравицу. Полковник облегченно вытер разом, несмотря на прохладную погоду, вспотевший лоб и довольно улыбнулся. Генерал с напускным миролюбием на лице поехал вдоль фронта. Настроение у него было неважное, и он выискивал к чему бы придраться. Но мундиры были чисты, пуговицы сияли, ряды стояли ровно, кони сыты и ухожены. Рядовые и офицеры «ели» глазами начальство… «Положительно не к чему прицепиться!» – раздраженно думал он, зорко осматривая ровную линию замерших эскадронов в красочно-пестрой форме, и на минуту даже залюбовался ладными молодцами.
Генерал, скосив глаза, осмотрел свой, сидевший на нем как влитой темно-зеленый мундир и белые лосиные панталоны и остался доволен… И тут глаза его встретились с наглым взглядом ротмистра.
Генерал нахмурился. Ему нравился тип людей, подобных полковнику, которые тряслись в его присутствии, а этот – мало глядит вызывающе, но еще и ухмыляется…
– Фамилия? – наливаясь кровью и тяжело уставясь на офицера, с угрозой спросил генерал.
– Ротмистр Рубанов, ваше превосходительство, – как показалось командиру бригады, нахальным голосом ответил эскадронный.
Генерал медленно окинул его с ног до головы холодным, значительным взглядом.
«Элегантен, конечно, но всего лишь ротмистр! – с удовольствием отметил про себя. – Только вот лицо его мне очень знакомо… На балу, видно, встречались».
– Как в строю стоишь? – неожиданно заорал генерал. – Смотри, куда конь залез?.. – со страданием в голосе, что есть еще такие недисциплинированные офицеры, кричал он.
Гусары стали старательно выравнивать лошадей.
– Молчать! – перебил хотевшего что-то ответить эскадронного. – Дожил до седых висков, а с конем справиться не можешь! – унижал ротмистра. – Словно первогодок… – он не успел договорить.
– Генерал! – безо всякого уважения ответил гусар. – Я обязан исполнять приказы, но не обязан слушать оскорбления!
Строй затих. Казалось, даже лошади в ужасе глядят на ротмистра, не говоря уже о командире полка.
– Что-о-о?! – генерал захлебнулся холодным бешенством. – Бунтовать?! В Сибирь захотел? Да я тебя!!!
На что ротмистр надменно рассмеялся:
– До Сибири далеко, ваше превосходительство, а дворянин может защитить свою честь и на дуэли…
– Под арест бунтовщика! – брызгал слюной разошедшийся командующий. – Я императору отпишу!.. Я… Я… – не мог подобрать наказания генерал.
Полковник, чуть не падая с коня от страха, трясущимися руками принял саблю своего подчиненного.
– А вам, полковник, ставлю на вид беспардонную, заметьте, беспардонную наглость ваших офицеров, – повернул к полковнику взбешенное лицо Ромашов. – Привыкли там… в Петербурге… – не договорив, поскакал прочь. За ним двинулась свита.
Под звук оркестра, четко выдерживая строй, полк проплыл мимо разоруженного ротмистра, приложившего два пальца к головному убору.
Что же вы,