как садовый лабиринт и тянувшихся так далеко во тьму, что им не виделось края. На каждой полке стояли ряды книг всех форм, размеров и описаний. Пыльные тома, пергаментные свитки, тонкие дневники и тому подобное. Великая читальня Богини Смерти, населенная мемуарами королей и завоевателей, теоремами еретиков и шедеврами безумцев. Мертвые книги, утерянные книги и книги, которых никогда даже не существовало, – их сожгли на кострищах верующие, их поглотило время, или они попросту были слишком опасными, чтобы их писать.
Бесконечный рай для любого читателя и сущий ад для любого библиотекаря.
– Так-так-так, – раздался сиплый голос. – Взгляните-ка, кого нелегкая принесла.
Повернувшись, Меркурио увидел старого лиизианца в потрепанном жилете, облокотившегося на тележку с книгами. По бокам лысеющей головы топорщились два пучка белых волос, крючковатый нос венчали очки с невероятно толстыми стеклами. Он так горбил спину, что напоминал ходячий вопросительный знак. В его бескровных губах тлела дорогая сигарилла.
– Здравствуй, летописец, – поздоровался Меркурио.
– Далековато ты забрел от Годсгрейва, епископ, – прорычал Элиус.
Он подошел к Меркурио вплотную, испепеляя его взглядом, и вытянулся во весь рост. Пока они стояли нос к носу, Элиус будто увеличивался в размерах, его тень становилась длиннее. Воздух потрескивал от темных разрядов, вдали между полок послышался шорох колоссальных существ. Подползающих ближе.
Черные глаза Элиуса вспыхнули, голос с каждым словом звучал тверже и холоднее:
– Если тебя вообще можно еще называть епископом, – сплюнул он. – Я думал, что после твоей выходки тебе будет стыдно показываться из-за двери спальни! Не говоря уж о том, чтобы притащиться сюда! Что привело твой предательский зад в библиотеку Черной Матери?
Меркурио показал на запасную сигариллу, вечно торчавшую за ухом летописца.
– Покурим?
Элиус застыл на секунду, сверкая молниями в черных глазах. А затем, тихо рассмеявшись, распростер руки и похлопал Меркурио по худому плечу. Прикурив сигариллу, вручил ее старику.
– Ну что, у тебя все хорошо, мелюзга?
– Разве похоже, что у меня все хорошо, старый хрыч? – парировал Меркурио.
– Выглядишь дерьмово. Но не спросить было бы невежливо.
Меркурио прислонился к стене и посмотрел на библиотеку, вдыхая сладкий серый дым. На вкус он был клубничным, от сладости бумаги пощипывало язык.
– Таких больше не выпускают, – вздохнул он.
– Так можно сказать обо всем в этой библиотеке, – ответил Элиус.
– Как ты вообще, старый ублюдок?
– Как мертвец.[6] – Летописец прислонился к стене рядом с ним. – А ты?
– Примерно так же.
Элиус фыркнул, выдыхая серое облачко.
– Насколько я вижу, в твоих жилах до сих пор бьется пульс. Зачем, ради бездны, ты притащил сюда свой хандрящий зад, сынок?
Меркурио затянулся сигариллой.
– Это