Демидова поворачивалось вокруг своей оси, отпуская на волю уставшую от покоя воду в реку Серга, которая резво устремлялась вниз под стенами заводских цехов, пронзая, как кривая сабля, город до самого Леспромхоза и Курорта, где распадалась на протоки, принимая в себя речку Бардым. В начале улицы на взгорке была кузня, рядом Конный двор. На нем стояли лошади, можно было заказывать гужевой транспорт, брать в аренду лошадь с плугом, как с конюхом, так и без. Вообще, здесь были три постоялых двора: Конный двор, Дом приезжих и общежитие домноремонтников. Глухие голоса незнакомых людей из открытых окон общежития пугали меня, когда я проходил мимо, а вот, напротив, в Доме приезжих было пусто, этот мрачный одноэтажный деревянный дом с огромными окнами был всегда закрыт и безмолвен. Сейчас его нет, он то ли сгорел, то ли его разобрали на дрова. Общагу перекрасили в желтый цвет, и теперь там интернат для инвалидов и одиноких престарелых людей. Конный двор превратили в гараж, там давно нет лошадей и телег. Однажды я нашел на месте кузни старую сношенную подкову. Вот и все, что осталось от тех лошадиных времен, а ведь было так, что меня подхватывал приветливый кучер, усаживал на телегу и подвозил до школы или домой, когда я возвращался из школы. А недалеко от Дома приезжих прямо посреди улицы рос старый в три обхвата тополь, такого высокого я никогда не видел в своей жизни. Всегда, проходя мимо, я хлопал его по жесткой тополиной коре, по заскорузлой сухой коже, как бы приветствуя деревянного великана. Сейчас на его месте только еле видимая выбоина, даже пня не осталось. Но иногда я вижу отражение огромного тополя в тихой воде пруда, когда наведываюсь в свою родную сторонку.
Главной приметой моей малой родины были горы: Кукан, Больничная, Кабацкая, Шолом, Орлова гора. Они смыкались в единую горную цепь, окружая городок со всех сторон. Кабацкая гора ложилась своим крутым склоном на улицу Ленина, аккуратно вывалив огромные серые камни прямо на тротуар. Кукан и Больничная соединялись вместе, напоминая человеческую печень с двумя долями. Поднимешься на верхушку Кукана, оттуда виден весь пруд, огибающий гору, крыши домов, бесконечные просторы в конце пруда, скрывающиеся в голубой дымке. Заберешься на огромный камень, а все равно не видишь конца леса, только пилят небо острые верхушки елей, как будто положили вокруг великаны-лесорубы огромные двуручные пилы зубьями вверх, сами легли в лощины и спят без задних ног. А над ними летают коршуны, высматривают рыб в пруду, мышей на лужайках и других мелких животных.
Дорогая любимая печень вся в цветах
окрыленная поджелудкой вознеслась надо мною
это весна нас навестила ослепила лепестками тайника яйцевидного
ледяным оксиграфисом фиалкой морица
подснежниками с горы под названьем Кукан.
Второй адрес – переулок Мастеров. Он шел вверх от реки Серга в сторону базара и обезглавленного советской властью Крестовоздвиженского храма, преобразованного в пекарню. На нашем