либо у Беляево. Все то же, что у Харитонья.
Заметным элементом ландшафта наших городов в XX веке были заводы, на которых работали тысячи людей. Их названия дали имя официальным и неофициальным районам Петербурга, Свердловска-Екатеринбурга, Челябинска и других городов. Чугунолитейный завод имени Войкова дал имя станции метро Войковская и поселку Войковец. Местные жители, которым не повезло жить рядом с дымящими трубами этого завода, называли его страшным именем Бухенвальд – по имени нацистского концлагеря. Неофициальное имя Бухенвальд носили и другие экологически неблагополучные предприятия в Смоленске, Ленинграде и других городах СССР.
В большом городе люди используют разные наборы топонимов. Все зависит от пола, возраста, интересов, специальности и даже вида транспорта, которым пользуется горожанин. Кто-то обратит внимание на цветочный магазин или магазин косметики, другой ориентируется по бензоколонкам или секс-шопам. У каждого свой топонимикон.
В конце XVII века император Петр Великий стал давать европейские по звучанию имена городам, крепостям и виллам. Цивилизационной моделью для царя была Западная Европа и, в частности, Нидерланды – в те времена экономический и культурный лидер. Но еще до своей поездки в Амстердам на берегах реки Яузы будущий царь познакомился с жителями Немецкой слободы – и близ Преображенского дворца построил для своих батальных игр потешную крепость Пресбург. Здесь же заседал Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор.
В 1703 году на отвоеванной у шведов территории загорелась звезда Петербурга. Тогда же появились на нашей карте первые посвящения женщинам. Огромное влияние на европейскую и российскую топонимию оказала Франция эпохи Просвещения и Великая французская революция (1789–1799): многие семантические типы французских названий были заимствованы в XIX–XX веках, особенно после Октябрьской революции.
Откровенный век Екатерины Великой обратил внимание на оскорбительные названия – так началась первая масштабная стилистическая реформа нашей карты. Впрочем, «оскорбительность» – понятие растяжимое, джентрификация продолжается по наше время – то тут, то там заметят Суково или вдруг кого-то огорчит, что он живет в Собакине. Аналогичный процесс касался внутригородских имен Петербурга: 8 (19) мая 1768 года императрица распорядилась, чтобы «на концах каждой улицы и каждого переулка привешивать досок с имяни той улицы или переулка на русском и неметском языке; у коих же улиц или переулков нет еще имян, то изволь оных окрестить. Форм же досок получе и почище зделать, хотя без многих украшений, но просто».
После усмирения пугачевского бунта была проведена топонимическая аннигиляция имени Яик. Имя запретили, однако оно живо и в наши дни – кафе «Яик» есть на трассе Самара – Оренбург, и в казахстанском Атырау (бывший