что у меня моментально заложило уши и закружилась голова. Мне показалось, что я побледнел, и, желая скрыть это от Сун Лимин, отвернулся к стене. Но, боже, это оказалась не стена, а огромное окно с видом на Харбин! Я воочию увидел, как стремительно мы несемся вверх, оставляя далеко внизу самые высокие городские здания. Я испытал настоящий приступ акрофобии10: неистово заколотилось сердце, лоб покрыла испарина, а руки и ноги предательски задрожали. Я отчаянно испугался, что не устою и рухну на пол. Чтобы преодолеть ужас перед неизбежностью падения, я зажмурился и прижался лбом к стеклу. Это помогло пережить оставшиеся секунды подъема.
Мое состояние не укрылось от зорких глаз Сун Лимин. Когда мы наконец покинули лифт, он молча достала из сумочки платок и отерла мне лоб и виски.
– Я бы не дала тебе упасть, – сказала она и мягко сжала мне руку. – Но ты молодец, сам справился.
– Если бы я знал, что в лифте задняя стенка прозрачная, встал бы у двери, – проворчал я. – Каждый такой приступ мне, наверное, года жизни стоит. Помню, однажды отец решил меня наказать за какой-то пустяк (кажется, я тогда двойку получил) и запер одного на балконе. Он знал о моей фобии от школьного психолога и, сволочь, решил посмотреть, как люди себя ведут при панических атаках. Что ж, он увидел целиком всю клиническую картину, хоть снимай реалити-шоу для будущих психиатров. Я уткнулся ладонями и лицом в дверное стекло, чтобы случайно не сделать шаг назад и не вывалиться за перила. Мне казалось, что, если я хоть на сантиметр отодвинусь от двери, неминуемо полечу с пятого этажа. Я ревел благим матом, умолял отца впустить меня обратно, но он молча стоял за стеклом – руки в брюки – и презрительно смотрел на мои слезы и сопли. Полагаю, этим он лишний раз доказывал себе, что сын у него – слабак, никчемное создание. А у меня и вправду ноги ослабели до такой степени, что подкосились, и я рухнул на колени. Вне себя от ужаса, я уперся локтем в пол, чтобы не скатиться к бордюру, а другой рукой вцепился в ржавый карниз. В этом положении я провел минут пятнадцать, пока папаша не смилостивился и не открыл дверь. Я буквально вполз в комнату ему под ноги, а этот изверг не сказал ни слова и ушел готовить обед. Я же еще полчаса тупо просидел на полу, пока он не вышел из кухни и не рявкнул: мол, быстро встал и пошел жрать!.. Так он меня и воспитывал, мой родитель.
– Да, суровый у тебя отец, – посочувствовала Сун Лимин, заказывая в баре два мартини, – только воспитатель плохой. Если бы он тогда нашел способ правильно решить проблему, ее бы уже давно не существовало.
– И что же он такого правильного мог сделать, чтобы я перестал бояться? – полюбопытствовал я, с жадностью делая глоток ледяного вермута.
– Ну, взял бы и сбросил тебя с балкона, – с серьезнейшим видом сказала китаянка. – Устрани источник проблемы – и проблема исчезнет сама собой!
В тот момент в моем безумном взгляде, наверное, смешалось все: недоумение, обида, ярость – как она могла так зло шутить над моей бедой?! Видя, как болезненно я реагирую на ее слова, Сун Лимин покатилась со смеху