на пассажирском сиденье возникла какая-то женщина.
– Надо поспешить, дружок.
Я едва не выпрыгнул из солнечной колесницы.
Гостья была одета как древнеливийская царица. (Знаю, потому что встречался с некоторыми из них.) На ее платье сплелись черные, красные и золотые цветочные узоры. Длинные черные волосы украшала тиара, напоминавшая изогнутую миниатюрную лестницу – две золотые стойки, соединенные серебряными перекладинами. Лицо – зрелое, исполненное достоинства, каким ему и полагается быть у великодушной правительницы.
Значит, определенно не Гера. К тому же Гера никогда бы не улыбнулась мне так мило. И еще… На шее – большой металлический символ мира, что никак не соответствует стилю Геры.
Тем не менее я чувствовал, что знаю ее. Несмотря на ассоциации со стареющей хиппи, она была столь привлекательна, что я предположил наличие между нами родственной связи.
– Кто ты?
Ее глаза опасно полыхнули золотом, как у хищницы семейства кошачьих.
– Следуй за голосами.
В горле застрял комок. Я попытался обдумать ситуацию логически, но мозг как будто только что побывал в блендере.
– Я слышал тебя… в лесу. Что это было? Пророчество?
– Найди ворота. – Она схватила меня за руку. – Прежде ты должен найти их. Дошло?
– Но…
Женщина полыхнула яркой вспышкой и исчезла. Я взглянул на обожженное запястье и крепко сжал колесо – солнечная повозка клюнула носом и сорвалась в пике. «Мазерати» вдруг превратился в школьный автобус – я пользовался им, когда приходилось перевозить много людей. Кабину заполнил дым. За спиной гнусавый голос произнес:
– Найди ворота… любой ценой.
Я глянул в зеркало заднего вида и за дымной пеленой увидел тучного мужчину в лиловом костюме. Развалившись, он сидел на заднем сиденье, где обычно кучкуются разного рода смутьяны. Это место особенно нравилось Гермесу, но мой новый гость не был Гермесом.
Безвольный подбородок, слишком большой нос, бородка, обнимающая двойной подбородок, словно ремешок шлема. Волосы, как у меня, курчавые и темные, но не взъерошенные модно и без роскошного блеска. Губы скривил, словно унюхал что-то неприятное. Может быть, запах горящих сидений автобуса.
– Кто ты? – отчаянно крикнул я, изо всех сил стараясь вывести колесницу из пике.
Пассажир улыбнулся, отчего его лицо сделалось еще отвратительнее.
– Предок не узнает потомка? Какая боль!
Я постарался вспомнить, но мой мозг смертного был слишком мал. Память четырех тысяч лет оказалась для него непосильным грузом, и он предпочел избавиться от нее как от ненужного балласта.
– Нет, не узнаю. Извини. Мне жаль.
Пассажир рассмеялся, хотя язычки пламени уже лизали лиловые рукава костюма.
– Сейчас тебе не жаль, но ты еще пожалеешь. Найди ворота. Отведи меня к оракулу. С удовольствием его сожгу!
Солнечная колесница устремилась к земле, и меня поглотило пламя. Сжав колесо управления, я с ужасом увидел за ветровым стеклом огромное бронзовое