все верну!
– Ну, ежели вернешь и в том уверен, то какая тогда разница: векселями или под лавки?
– И то верно, – Рысаков продолжал взволнованно ходить по комнате, – но все же…
– А Прасковье Поликарповне можно сказать, что моя мануфактура к следующему лету начнет выпускать французское мыло, и я готов поставлять вам его по наивыгоднейшей цене.
– Обещаешь, Петр Гордеевич?
– Мое слово крепко.
– Надо все обдумать. – Рысаков снова сел и вынул новую папиросу.
– А я не тороплю. – Чигирев позвонил в колокольчик, на который тут же прибежала ключница.
– Звали, батюшка?
– Звал. Принеси-ка нам, Авдотья, наливки и что-нибудь под нее.
– Сейчас, батюшка. – Ключница заторопилась на кухню.
Петр Гордеевич задумчиво разглядывал колокольчик.
– А я вот все театр вспоминаю, – решил сменить тему Рысаков.
– Вот как? – Колокольчик был отставлен в сторону. – И что же?
– Актрисулька та больно хороша. Хоть супруга моя и сказала о ней мало хорошего, но это все женская зависть. Как насчет петербургской сцены – не знаю, далека от нас столица, а вот московской Павлина достойна, очень даже.
Петр Гордеевич усмехнулся:
– Взять с собой думаешь?
– Да я бы взял, но женатый человек есть человек несвободный.
«Особенно если он проигрался», – подумал Чигирев.
Авдотья сама принесла поднос с наливкой, посудой, закуской и накрыла на стол.
Хозяин дома разлил наливку, поднял свою рюмку:
– Будь здоров, Алексей Григорьевич.
– И тебе здоровья, Петр Гордеевич.
Пятница
Утром его разбудил звонок. Одинцов открыл глаза и не сразу понял, где находится, но рука уже интуитивно скользила по прикроватной тумбочке в поисках телефона.
– Ты там что, спишь? – Рома привычно орал в ухо.
– Нет, – почти не соврал Одинцов: нельзя же одновременно и спать, и разговаривать.
– Ты узнавал, фильтры сегодня привезут или когда?
– Ром, – Дмитрий сел на кровать и посмотрел на часы, – половина девятого утра, автомастерская еще закрыта. Они в десять только начинают. Тебе чего неймется?
– Ты еще спрашиваешь? Полянкин! Полянкин медным тазом накрывается. Слушай, а до него далеко на поезде? Может, ты того, билет возьмешь и махнешь на денек? А что – вариант.
Вариант, кто бы спорил. И, наверное, он именно так и сделал, если бы не Саша и не их случайная встреча. Вчера вечером, рассказывая другу о приключениях минувшего дня, Одинцов о Саше промолчал.
– Нет.
– Что нет? – опешил Ромка. – Почему нет? Мы его теряем!
– Теряем мы администратора, так что на ближайший месяц готовимся стоять у входа по очереди, а Полянкин – приобретение сомнительное. Зато здесь намечается фестиваль.
– Какой, на фиг, фестиваль? Одинцов! Ты в своем уме?
– Более чем. – Дмитрий сидел на кровати и рассматривал стену, на которой висела увеличенная копия старой черно-белой фотографии.