что подчинялась. Но неспособна была осознать, почему должна уступить ему сейчас.
– Леонс, иди ложись, – сказала она. – Я останусь здесь. Я не желаю идти в дом и не пойду. И не говори так больше со мной. Я не буду отвечать тебе.
Мистер Понтелье уже приготовился ложиться, но вместо этого, набросив на себя одежду, открыл бутылку вина, небольшой, но тщательно подобранный запас которого он держал в собственном буфете. Он выпил бокал, вышел на галерею и предложил вина жене. Она ничего не хотела. Мистер Понтелье пододвинул к себе кресло-качалку, закинул ноги в шлепанцах на перила и занялся сигарой. Он выкурил две сигары, затем сходил в дом и выпил еще один бокал вина. Его жена снова отказалась от предложенного вина. Мистер Понтелье опять уселся, забросил ноги наверх и, выждав некоторое время, выкурил еще несколько сигар.
Эдна испытывала чувство человека, который постепенно пробуждается ото сна, восхитительного, фантастического сна, чтобы снова ощутить бремя реальности, проникающей в душу. Физическая потребность в сне овладевала ею, поддерживавший в состоянии эйфории радостный восторг покинул ее, и женщина почувствовала себя беспомощной и покорной давлению обстоятельств.
Наступил тишайший час ночи, предрассветный час, когда весь мир, кажется, затаил дыхание. Луна клонилась вниз, ее цвет на фоне спящего неба из серебристого становился медно-красным. Уже не ухала больше старая сова, прекратили свои стоны склонившиеся к земле черные дубы.
Эдна поднялась, закоченев от долгого неподвижного лежания в гамаке. Пошатываясь, она поднялась по лестнице, ослабевшими пальцами хватаясь за столбик, чтобы зайти в дом.
– Ты идешь, Леонс? – задала она вопрос, обернувшись к мужу.
– Да, дорогая, – ответил он, бросив на нее взгляд сквозь пелену дыма. – Как только докурю сигару.
Глава XII
Эдна спала всего несколько часов. Это были беспокойные, лихорадочные часы, потревоженные неясными, ускользавшими от нее снами; они производили на бедняжку лишь смутное впечатление чего-то недостижимого. Дрожа от прохлады, ранним утром Эдна встала и оделась. Свежий воздух взбадривал и обострял ее чувства. Однако она не ждала прилива сил или помощи из какого бы то ни было источника, внешнего или внутреннего. Эдна слепо следовала любому импульсу, побуждающему ее к действию, как будто отдалась в чужие руки, направлявшие ее, освободив свою душу от ответственности.
Большинство людей в этот ранний час еще оставались в своих постелях. Немногие – те, кто собирался идти к мессе в Шеньер, – уже пустились в путь. Влюбленные составили план накануне вечером и уже брели в сторону пристани. Дама в черном, со своей бархатной, с золотыми застежками книжечкой воскресных молитв, следовала за ними на небольшом расстоянии. Старый мистер Фариваль уже был на ногах и склонен заняться чем-нибудь полезным. Он надел большую соломенную шляпу, взял с вешалки в холле зонтик и двинулся за дамой в черном, однако не догонял ее.
Маленькая негритянка, помогавшая миссис Лебрен со швейной машинкой, подметала галерею широкими взмахами метлы.
Эдна послала ее в дом разбудить Роберта.
– Передай