воины на колесницах, которые не побоялись пройти через Данакиль – землю ужасов, тягот и смерти, чтобы найти самый сказочный оазис Тенер, окружённый со всех сторон песчаным океаном Сахары.
– Тебя не смущает то, что у туарегов синие лица, – спросил Мальчик сон.
– Ты же сам мне говорил, что лица у мужчин синие, потому что они укутывают их синими платками, чтобы злые духи пустыни не проникли через рот, – резонно заметила девочка. И, немного подумав, добавила:
– Выходит, что духов пустыни боятся только мужчины. Ведь женщины из племени Ахаггарсиких туарегов лиц своих не закрывают.
– Да, туарегские женщины вообще очень своенравные, властные, свободолюбивые и слегка избалованные, – сказал Мальчик сон.
– Ах, как бы я хотела стать одной из них! – выдохнула девочка. – Я бы носила серебряные браслеты, одевалась в яркие разноцветные одежды, украшенные замысловатыми узорами. Тогда бы ни один длинноносый мальчишка не посмел надо мной смеяться. Если бы только было возможно такое путешествие… Если бы…
Мальчик сон набросил на дочь кружевницы свой белый с золотыми звёздами плащ. Всё закружилось, засверкало, заискрилось.
Сон
Жаркое, палящее солнце так нагрело песок, что невозможно было ступать по нему. Даже в тени почва казалась огненной. А небо и пустыня слились, образовав единое пространство без линии горизонта. Только в оазисе Тенер люди могли скрыться от полуденного зноя. Казалось, что здесь существует свой особый микроклимат, позволяющий пальмам быть необычайно зелеными. Тут и там раскрывали свои причудливые соцветия алые цветы, из которых пили нектар малахитовые птички. Прозрачные струи прохладной светло бирюзовой воды спадали каскадами из гигантских чаш-фонтанов.
Под арочными сводами дворца танцевали, звеня браслетами, нарядные красавицы. Среди черноволосых, черноглазых девушек особо выделялась одна. Она была чуть выше других. Русые волосы свободно струились по плечам. Серо-зелёные глаза блестели озорным блеском. Кожа у девушки была белой, как снег на горных вершинах.
Смуглолицые туарегские женщины смотрели на красоту чужестранки с опаской. А юноши туареги не сводили с красавицы глаз. Девушка звенела серебряными браслетами, ловко играла прозрачной лиловой шалью, расшитой серебряными монетами и беззаботно смеялась. Её смех слышался во всех уголках кружевного дворца.
Красавица приблизилась к группе юношей, тронула одного из них за руку, и, стыдливо прикрыв лицо прозрачной шалью, спросила:
– Я тебе нравлюсь?
– Оч-ч-чень, – ответил юноша.
– Оч-ч-чень? – засмеялась красавица. – Я стану твоей, если ты принесешь мне розу пустыни!
– Розу пустыни? – обеспокоено вскрикнули женщины. – Да в своем ли ты уме, что требуешь такое?
– Я не требую, а прошу, – проговорила красавица, надменно глянув на них. – Если я действительно нравлюсь этому юноше, то пусть выполнит мой каприз.
– Каприз? – заголосила самая