ожидая ответа. Артур его почти не слушал, а только лишь наблюдал его черты и повадки, в которых мелькала тень Торесена. Но, в конечном счёте, старик вычленил вопрос из потока переменчивой речи и утвердительно покачал головой:
– Да, я прочёл письмо.
– Не хочу ничего наглым образом выпытывать из ваших личных дел, но дай я угадаю… Он просил прощения, да? – на этих словах Даниэль стал значительно серьёзнее.
– Именно. Просил прощения, что так на него не похоже, – пробормотал Артур, хмурясь.
– Предполагал я, что он рано или поздно так сделает!
– Что с ним сейчас?
Дани напряжённо замолчал, как будто к чему-то готовясь. Он ещё по пути в Мидиан решил обдумать этот момент, хотя крайне редко что-то планировал наперёд. И сейчас он набрался мужества, чтоб ответить:
– Я где-то читал, что в осознании дурного поступка уже заложено зерно его искупления. Он осознал и раскаялся. А если человек кается за свои ошибки и просит прощения, то живёт не зря. Раз Торесен так поступил, то умер с облегчённым сердцем. И мы должны принять это и радоваться за него.
– Всё же умер… – на лицо Артура сошла бледность.
– Его не стало в августе.
И последовала минута пустоты, казавшаяся для Дани мучительно долгой. Точно это был обряд минуты молчания по усопшему. Наконец, слабым и тающим голосом Артур проговорил отрывисто, указывая на одно полотно:
– Август… Вот эта картина, на которой я изобразил август. Ты правильно подметил, что мои работы несут след горького и безутешного. Я просто думал, куда он мог уехать. Грезилось, что он видит тот или иной пейзаж. Поэтому я начал их писать. Там я находил его тень, ощущал его присутствие, хотя на них нет человеческого силуэта. Теперь его тень будет жить на этих полотнах бесконечно… Ты устал с дороги, мой дорогой. Пока отдохни, а я побуду один. Тоже отдохну. Может, впервые за столько лет. Только ты меня не оставляй!..
– Не оставлю, – тихо ответил Даниэль, и по тому, как он это сказал, слышалось, что он действительно его не оставит.
Он вышел из гостиной, как из бархатной чащи цвета обсидиана и малахита, где всё разрешилось. Последовало безмолвие. И только белые лилии по бокам органа повествовали своим похоронным ароматом о том, что Артур наконец-то дождался возвращения сына.
На краю света
Так для Даниэля прошло его первое в Мидиане утро. На выходе из гостиной его сразу же перехватил везде успевающий и до всего небезучастный Вильгельм, который тут же сказал вполголоса:
– Вы не подумайте, я не подслушивал. В этом доме удивительная акустика. Поздравляю, ведь Артур Вас принял! Я не ожидал!
Даниэль был в замешательстве:
– А мне-то что делать?
Вильгельм ухмыльнулся:
– Просто радуйтесь и веселитесь! И отдыхайте.
Подобный расклад был весьма кстати, поскольку, Дани утомился во время дороги. После завтрака, который оказался заодно и обедом, он попал