заверил ее я, но, наверное, не слишком убежденно.
Мне и правда казалось, что последнее время Майя, Папина любимица начала жестоко скучать. У нее было довольно хорошее общее образование, но знания не были систематическими, не были направлены в конкретную сферу деятельности или специальность. До недавнего времени, насколько я знал, она вообще не обнаруживала склонностей к чему-либо. Одно время Папа вроде бы пытался приобщить ее к своим делам, сделать своей помощницей, но она не проявила к этому интереса. Потом возникла Альга, и Папа целиком переключился на нее. Мама тоже пыталась вовлечь Майю в свои дела, но, наверное потому, что Мама, взявшись за что-либо, не могла удержаться от того, чтобы потом держать все под личным контролем, Майя осталась равнодушной к подвижнической деятельности родительницы. Не влекла ее и богема. Альга, лучшая подруга полная ее противоположность, похоже, чувствовала себя среди богемы, как рыба в воде, но Майя, даже если бы захотела, не смогла бы безоглядно погрузиться ни в одну музыкальную, киношную или телевизионную тусовку, проникнуться ее интересами, сделаться своей. Она находилась под бдительной опекой Папы и Мамы и с вечно болтавшимися охранниками по бокам, выглядела бы среди богемного люда мягко говоря неорганично. В любой компании люди не находили ничего лучшего, как заискивать перед ней, надеясь с ее помощью заручиться поддержкой Папы и Мамы. Но главное, с тех пор как Папа сделался ее отчимом, она, словно оранжерейное растение, взращивалась и воспитывалась в покое и тишине. Всяческая суета быстро ее утомляла. О мире богемы ей вполне хватало рассказов подруги. Вот поэтому, наверное, Пансион в Деревне вдруг оказался для нее отдушиной, сферой приложения душевной энергии. Стоило дяде Володе обратиться за помощью, как она взяла на себя большую часть организационных и хозяйственных вопросов, и теперь, кажется, была готова ревностно оберегать свои дела от вмешательства родителей. Надо отдать должное Папе и Маме. На этот раз они поступили мудро: мгновенно поняв ситуацию, всецело предоставили дочери самостоятельность, не докучали опекой и советами. Майя поладила с дядей Володей и на радость родителям прекрасно компенсировала его беспомощность в практических вопросах. Я был бы рад отвлечь ее от этих глупостей, но не знал, как.
– Давай выпьем вина, – предложил я и потянулся за бутылкой.
– Ты, пожалуйста, пей, Серж, – поспешно сказала Майя, – а у меня сегодня еще куча дел. Еще нужно переговорить со специалистами, съездить в Деревню.
Я уже жестоко жалел, что оказался таким неделикатным и толстокожим, пренебрег ее предложением насчет моего идейного руководства и, наверное, невольно отпугнул от себя. Может быть, даже обидел… Ясно обидел, болван!
– Хочешь поедем вместе? – самоотверженно предложил я, чтобы как-то загладить свою бестактность, доказать, что ее дела мне отнюдь не безразличны.
Но поезд уже ушел.
– Нет, тебе будет скучно, – решительно возразила Майя. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Я решил, что лучше с ней сейчас не спорить, а попытаться вернуть доверие как-то исподволь. Мне х�