И сколько еще я таких могу придумать?.. Например, например… Вот и ночь уж наступила, / зря луна так светит ярко… зря луна так светит ярко… и… и… Ну, что сказать… Вот и мой максимум, ха-ха! »
Мысли естественно могут быть разного характера и у Якоба это особенно ярко выделялось, так как они представляли из себя в основном две крайности и какого-то среднего чувства он никогда не испытывал. Это могла быть ненависть, злость, крайняя мечтательность, любовь во всем и т.д. Если он уж ненавидел что-то или кого-то, то делал это всей душой, ни капли не жалея себя. Порой он терзал себя и доводил до такого ужасающего состояния, что вся земля перед ним начинала разрушаться, небо расплываться, а он сам нагреваться до невероятной температуры:
« Ааа!!! Я не могу, я не могу, я не могу… Ааа! – кричал он в себя, но внешне сидел на кровати, пытаясь сдержать физическую потребность в ту секунду разорвать свое тело на мелкие кусочки, из-за чего его тело сильно потело и кожа становилась ядовито-алого цвета. – Ненавижу, ненавижу себя! – в такие моменты слезы так и хотели вылиться из его глаз, но сдерживал их со всей силой и ограничивался только нервными, апоплексическими гримасами. – Я – бездарь, я – ничтожество, никто мне уже не поможет и ничто не сделает из меня человека! Ха-ха-ха-ха… – звучал этот ужасающий смех в его голове, который услышав на улице, ты и не поверишь своим ушам; настолько этот звук делал из человека непонятно кого. – Почему я никому не нужен, что, скажите хоть кто-нибудь, со мной не так?! Я настоящая мерзость, грязь в чистом ее виде. Был бы я посмелее, – продолжал он, сидя смирно на кровати и положа руки на колени. – с удовольствием разбил бы до крови свою голову: схватился бы крепко за волосы и множество раз, без малейшей остановки бил бы о любую твердую поверхность… – лицо его искривилось и начало всхлипывать, однако без слез. – За что, просто объясните мне самыми доступными, простыми словами, чтобы раз и навсегда я понял – за что мне это все?! Пожалуйста, объясните, пожалуйста… »
Заканчивались в основном такие истерики, внешне никак не выраженные, смирением с тем фактом, что по-другому быть не может, как бы ему не хотелось. Такое происходило с ним часто в подростковом возрасте, но ужасных последствий никогда не было.
На следующий день он о таких истериках не вспоминал, как будто память намеренно стерала эти фантастически-стрессовые состояния души, тело, головы…
Были и абсолютно противоположные состояния и происходили они ничуть не реже, чем депрессивные истерики, описанные выше. Бывало за один день эти состояния чередовались друг за другом по нескольку раз, а душевная конструкция Якоба казалась неразрушимой, так как такие психологические нагрузки ни один нормальный человек не смог бы выдержать.
Проходя через такие испытания, удивительно как он сохранял себя снаружи таким же здоровым. Никто из людей не догадался бы, что с ним могли происходить такие ужасающие вещи внутри, потому что внешне он всегда был таким же молодым человеком и никак резко не изменялся.
Когда Якобу исполнилось шестнадцать лет,