чем быстрее, тем лучше, – процедил плотный мужчина с седыми усами.
– Не знаю, зачем вам это, Игнат Павлович, – пожал тот плечами. – Я могу вам все рассказать прямо сейчас. Волчару знают все. Простите, я как-то не сразу понял, за что…
– Мне нужно знать его прошлое, – перебил Игнат Павлович, – вот о чем я говорю.
– Понятно. Об этом я не подумал. Но я все сделаю, то есть постараюсь. Выясню, откуда он, и пошлю туда своего человека.
– Мне нужно знать это как можно скорее.
– Марова! – окликнула проходившую мимо джипа Ингу молодая женщина. Остановившись, та усмехнулась.
– Нового хахаля нашла, Нелли? Машина твоя или еще не отработала?
– Костя звонил, – Нелли улыбнулась в ответ, – о тебе спрашивал. Я пока ему ничего говорить не стала, но…
– И зря.
– Тебя пожалела. Ведь Костя или парнишек к тебе пришлет, или сам морду изуродует. Костя же ревнив, как Отелло, вот я и тебя пожалела.
– Не надо, Нелли, – ответила Инна и пошла дальше.
– Он моим будет! – крикнула Нелли.
– Он мне не нужен, – прозвучало в ответ.
– Опачки, – усмехнулся Седой, – вот и товарищи пожаловали! «Дуры» где? – посмотрел он на стоящего у двери парня.
– Здесь чисто, – ответил тот.
– Скажи всем, пусть не тормозят. – Парень выскочил из комнаты. – Ну, не дергается братва, – пробормотал Седой. – Зачем ломать-то? – Милиционеры и люди в штатском у дома били пятерых парней и, завернув им руки за спины, надевали наручники. Седой набрал номер на телефоне. – Давай ко мне, – быстро проговорил он. – Меня сейчас, кажется, загребут.
– Руки в гору! – Ногой распахнув дверь, милиционер направил на Седого пистолет. За ним ворвались еще трое.
– Да хорош вам в «Улицы разбитых фонарей» играть, – усмехнулся Седой. Первый подсечкой сбил его с ног и заломил правую руку за спину. – Сучара!.. – прошипел Седой.
– Отставить! – скомандовал вошедший худощавый мужчина в штатском.
– При нем ничего нет, – отпустив Седого, доложил омоновец.
– А ты между ног не щупал, – усмехнулся, поднимаясь, Седой. – На тебя вполне мог подняться.
– Не груби, Седой, – сказал оперативник, – можешь и на кулак нарваться.
– Беспредел голимый, начальник. Это ты будешь объяснять прокурору в областной. Ты же знаешь, что голяк у меня вытащишь, а своих гончих посылаешь меня щупать. Ты кайф от этого ловишь?
– Договоришься, Седой! – рассмеялся опер.
Омоновцы в это время тщательно обыскивали комнату.
– Под матрацем пара пачек презервативов, – сообщил Седой, – могу поделиться.
– Заткнись! – замахнулся на него омоновец.
– Замахнулся, так бей, сучонок! – Седой увидел в окно, как парней тащили к милицейскому «рафику», и покачал головой. – Поехали, ментяра, – шагнул он к двери. – Чего понты-то ломать? – Сильный удар в живот заставил его согнуться.
– Отставить! – рявкнул оперативник.
– Избиение задержанного, –