Амелии переживала тяжелые времена – отец был при смерти. Однако ее положение не отягощало семейную ситуацию: никто, ни Лэйнги, ни Керквуды, не знали о беременности (этот факт ей помогало скрывать широкое пальто), о ребенке они узнали уже после его рождения. «Если бы с ребенком что-то случилось во время родов, никто в семье, кроме Дэвида и Амелии, не узнал бы о том, что он вообще был»[6], – пишет Адриан Лэйнг.
Рональд Дэвид Лэйнг родился 7 октября 1927 г. на Ардбег-стрит, 21, в 17 часов 15 минут. Впоследствии Лэйнг говорил, что каждый день, ровно в 17.15 чувствует непреодолимое желание выпить водки.
Через два месяца умер отец Амелии, через год – мать Дэвида[7]. Так история предков стала уходить в прошлое, и началась совсем другая история – история Рональда Лэйнга:
В 17 час. 15 мин. 7 октября 1927 г. в семье моих родителей, проживавших вдвоем в маленькой трехкомнатной квартире на юге Глазго, родился я[8].
Детство и юность
Лэйнг рос чувствительным ребенком. Впоследствии все годы его детства и юности, все их перипетии найдут отражение в автобиографии. И это время имело для его профессионального становления важнейшее значение. «Его карьера антипсихиатра, – отмечает Эдвард Подволл, – началась еще с колыбели. Трудно представить, что в его движении были какие-то масштабные реальные повороты, поскольку, кажется, оно было уже присуще ему с рождения»[9]. Но с этим первыми этапами жизни существует одна проблема: взгляд, который представляет сам Лэйнг, несколько отличается от того, что в его биографии представляет его сын Адриан. Поскольку уже не установить, кто прав, кто виноват, мы будем учитывать обе версии.
Если верить самому Лэйнгу, его детство было глубоко несчастным, и главным виновником тому он считал свою излишне сдержанную и безэмоциональную мать. Адриан Лэйнг пишет: «Вне зависимости от материальных привилегий, которые ему давались, он был погружен в мир полной растерянности и неопределенности. Он переживал эмоциональную депривацию, и этот факт он открыто признавал на протяжении всей жизни. Хотя Амелия, без сомнения, очень любила своего сына, эти чувства к Рональду (так она его всегда звала) она выражать не умела. Поэтому, когда Лэйнг вырос, он всегда был склонен представлять Амелию как классическую помешанную мамашу. Очень грустно, что близких отношений у них не наладилось и тогда, когда Ронни стал подростком. Амелия считала, что он пошел по кривой дорожке. Даже когда Ронни было около пятидесяти, посещения матери продолжали оставаться для него чрезвычайно болезненными. <…> Действительной проблемой, бывшей одной из черт характера Амелии, была ее неспособность выражать любовь к другому человеку, даже к своему единственному сыну»[10].
Сам Лэйнг характеризовал свою мать лишь в негативных тонах:
…Озлобленная женщина, которая вышла замуж за моего отца и считала, что он мог бы заработать больше и вытащить ее из того ада, в котором она жила…