Хорошо. – Думаем всерьез заниматься Союзом.
–
Правильно. Меня еще не передумали включать в комитет? – слово ‘исполнительный’ опускаю, чтобы ничего не заподозрили.
–
Нет. Слово… чести.
М-да, слово… чести. С паузой. Непривычно тебе выговаривать офицерско-дворянскую фразу.
На следующий день вся площадь перед президентским дворцом Каса Росада была заполнена войсками. Синей лентой с авениды 25-го Мая вытянулись моряки, за ними стояла пехота в германских касках и с французскими погонами. Около дворца перед памятником генералу Бельграно выстроился полк конных гренадеров, весьма похожих на наших лейб-драгун. Я заметил только три отличия – лакированные ботфорты, палаты и длинные белые перчатки. Ветер элегантно шевелил на пиках голубые флюгера с белым полем. У памятника командору Гараю, основателю Буэнос-Айреса, выстроились курсанты кавалерийского училища, морской корпус и конная артиллерия. Президент республики доктор Иригоен со свитой министров и генералов принимал парад. Пехота печатала чисто прусский шаг, блистая шишаками на касках и зелеными подвесками эполет. Громыхая орудиями, проехала конная артиллерия на прекрасных рысаках. Повзводно прошли конногвардейцы, эффектно выделяясь красными лацканами на мундирах и белыми султанами на высоких киверах. Гардемарины морского корпуса в белых брюках и коротких черных мундирах шли широким, свободным шагом, выдерживая идеальное равнение. Впечатление было самое торжественное и праздничное.
–
Вот так и мы должны пройти по Петрограду, – заметил Бабашев.
–
Лучше по Санкт-Петербургу, – подумал я.
Вечером весь город был иллюминирован, как в карнавальные дни. Много смеха, света, музыки и женщин в ярких одеждах. Нас захватил праздник и, слившись с толпою, мы бродили по улицам и в кафе до утра танцевали танго с аргентинскими красавицами.
–
Не все потеряно, господа, – громко заявил Сластницкий в перерыве между танцами. – Отсюда мы продолжим борьбу и в Петрограде будет также весело уже через год-два. Наладим связи в Европе, найдем тех, кто остался в России и свергнем большевиков! Истомин, ведь у Вас кто-то остался там? Как поднять народ? Они же теперь или слепо верят большевикам, или до смерти их боятся.
Бабашев и Рудзевич внимательно слушали Сластницкого и также внимательно смотрели на меня. Я сделал вид, что совершенно увлечен праздничным настроением и не понял намеков на более откровенную беседу.
Из служебной папки штабс-капитана Проскурина.
Донесение агентуры. Стокгольм. 17 апреля 1917 г.
Перехвачена телеграмма начальника германской контрразведки Штейнвакса в
Главную штаб-квартиру: «Проезд Ленина в Россию прошел удачно. Он
действует так, как мы хотели бы.»
Заметка Проскурина:
Запросить санкцию на арест Ленина.
Донесение агентуры. Петроград. 20 апреля 1917 г.
Беспартийный прапорщик запасного батальона гвардии Финляндского полка,
член Исполкома Петроградского совета Линде без ведома Совета вывел на
улицу