где гарантия, что по окончании кровавого побоища Стас заодно не прикончил бы и тебя? Хотя ты считаешь его недальновидным кретином, но ведь он не настолько глуп, чтобы оставлять в живых опасного свидетеля. В противном случае он постоянно висел бы у тебя на крючке.
– Он слишком тупой, чтобы об этом думать.
– Как сказать…
– Разумеется, у меня тоже появлялись подобные мысли и на всякий случай я смогла кое-что предпринять…
– А если более конкретно?
– Предупредила, что если со мной что-либо случится, то диск с записью нашего разговора попадет таким людям, которые сотрут его в порошок.
– А что дальше? – поинтересовался я, обратив внимание на то, что ствол пистолета постепенно опускался все ниже и ниже. – Ты выстрелила бы в меня. Миллеров перебил бы всех подельников…
– По нашему общему плану мы должны были спрятать кейс. Потом бы я с определенного расстояния незначительно ранила его в руку.
– А что, он сам не смог бы нажать на курок? Хладнокровно лишив жизни нескольких человек, не хватило бы духу нанести себе легкое ранение? Да и для чего все это было нужно?
– Я убедила, что иначе у него не будет достаточно серьезного алиби. Если на нем не останется ни единой царапины, никто не поверит в его непричастность к совершенному преступлению.
– Ты убедила его в том, что если выстрелит в себя сам, криминалисты наверняка смогут докопаться до истины, – логически прикинув, подметил я.
– Более того, я объяснила, что будет гораздо хуже, если его хоть в чем-то заподозрят воротилы наркотического бизнеса.
– Но тебе-то зачем было это нужно?
– По моему личному плану, о существовании которого Стас ничего не подозревал, я обязательно должна была его устранить. Потом бы я подогнала заранее подготовленный автомобиль, забрала спрятанные нами деньги и навсегда покинула Северодвинск. А вот ради того, чтобы в тот момент, когда я в него прицелюсь, он не выстрелил в меня первым, я придумала всю эту нелепую глупость насчет легкого ранения.
– Он согласился с твоими доводами?
– Ему больше понравился тот вариант, в котором я должна была вывести тебя из игры. Специально ради этого он обучил меня, как нужно правильно пользоваться револьвером.
– Пистолетом, – подметил я.
Альбина не обратила внимания на мою очередную поправку. Она вошла в раж. Недаром многие женщины с таким звучным именем, как у нее, предпочитают считать себя умнее и выше других людей, но от этого ничего, кроме необоснованного самомнения, взамен не получают.
– Неужели ты сама не понимаешь, что оба твоих плана – это всего лишь детский лепет? – поинтересовался я.
– Это еще почему? – возмутилась Альбина.
Ее лицо вспыхнуло алым румянцем, а во взгляде промелькнуло что-то алчное, неприятное и противоестественное для хрупкой, казалось бы, абсолютно кроткой женщины.
– Всех перестреляли. Спрятали кейс у обочины дороги… Да из того, о чем ты сказала, следует только одно…
– Что именно?
– Миллеров