– диверсанты. По национальности – представители разных народов Северного Кавказа. Из этнических грузин там только один, как я сказал, капитан Тенгиз Габиани. И еще есть американец. Не негр, кстати, потому сразу его не выделишь. У нас есть еще несколько инструкторов – вот те чистокровные негры. Но не приведи Господи, их так в глаза назвать. Негр для них – страшное оскорбление. Они сами себя называют афро-американцами. Мой противник, повторяю, не негр, по-моему, латинос. Но таких в США море. Внешне, однако, его можно принять за кого-то из представителей ваших национальностей. По-русски разговаривает чисто. По-грузински внятно, но словарный запас у него маловат. Языков народов Северного Кавказа не знает.
– Зовут его…
– Полковник Валентино Мартинес. Корпус морской пехоты США. Старший инструктор.
– Хорошие данные, – спокойно отреагировал на сообщение Давид Вениаминович. – Но ты сам понимаешь, что мне потребуется время для того, чтобы дать тебе ответ. Не мне давать тебе гарантии безопасности твоего сына. Рылом, как у нас говорят, не вышел и ничего обещать не могу. Мне необходимо доложить командованию. Оно, как полагается, посовещается и через день даст решение.
– Как докладывать будешь? – строго спросил отставной грузинский полковник, не забывающий о конспирации. – На телефон надежды мало.
– У меня трубка «Блекберри», она с шифратором работает. Но, чтобы не прослушали, нужно и на другом конце такую же трубку. Потому вынужден буду в Москву съездить. Шестьсот километров в один конец. Не близко. Но для старого друга…
– Спасибо, Дато Вениаминович.
– Спасибо будешь говорить потом, когда все благополучно закончится. Где ты будешь меня дожидаться? Здесь?
– Я бы уже сегодня с вечерним поездом в Москву уехал. Мне еще кое-какие семейные дела утрясти нужно. Родственник у меня в московском СИЗО под следствием. Нужно с адвокатом поговорить. А потом требуется сразу в Тбилиси вернуться. Опять через Киев, потому что из Москвы улететь невозможно.
– Точно не знаю, но краем уха слышал, что авиасообщение восстановили.
– Это не важно. Что я скажу в Тбилиси, если там меня спросят, зачем я в Москву летал?
– Родственника в СИЗО навестить. С адвокатом поговорить. Уважительная причина.
– Она перестанет быть уважительной после провала группы полковника Мартинеса.
– Но, если начнется операция, ты сам будешь в ней участвовать?
– Мне бы очень не хотелось. Но, если возникнет необходимость, я готов.
– Но это тоже не я буду решать. Меня самого допустили бы, и то хорошо. Но на вокзал я тебя вечером отвезу. Сам утром на машине поеду. Мне собаку в поезде везти – дороговато. На него отдельное купе брать нужно.
– Буду ждать вестей.
– Хорошо. Давай координаты для связи.
Габиани продиктовал номера двух сотовых телефонов. И не удивился, что Кольчугин не записывает. Он хорошо, наверное, помнил, какая у отставного подполковника память, потому что в