города – небо каждой ночи окрашено теперь гигантскими языками пламени в кроваво-красные цвета. Зенитки неистовствуют, прожектора рыщут по небу, но нет от них никакого проку. Мы не обращаем внимания, мы делаем свою работу от начала до конца. Кажется, что сами воды Темзы полыхают. Все доки, все пакгаузы в огне, а взрывы все громыхают, то громче, то тише. Над всем городом висит пелена пыли и копоти, но мы не прекращаем ни на секунду, мы не даем им ни малейшей передышки. Мы идем строй за строем без всякого промежутка, и так продолжается уже месяц. Лондон умирает. Как говорят доктора в безнадежных случаях, это, вероятно, вопрос нескольких часов.
Самое знаменательное во всем этом то, что полыхающие пожары, которые мы сами зажгли, теперь нам же оказывают огромную помощь. Они прекрасно освещают наши цели. У нас такая замечательная иллюминация, что англичане вполне могли бы включить уличное освещение – если, конечно, у них еще остались целые фонари, – и нам бы не было от этого светлее. Хотя вопрос о полном и окончательном затемнении Лондона – это теперь не более чем простая формальность»[40].
Вплоть до 15 сентября немцы бомбили город практически безнаказанно. И только в этот день англичане смогли собрать остатки своих потрепанных эскадрилий для отражения очередных массированных налетов. И им удалось серьезно потрепать некоторые немецкие соединения. Хуже всего сложились дела у 50 Do-17Z из KG3 «Блиц». Уже на пути к цели бомбардировщики были атакованы «Спитфайрами», но, собравшись в плотный боевой порядок, кое-как смогли отбить нападение. Два истребителя столкнулись с «Дорнье» и все вместе рухнули вниз.
Однако худшее было впереди. Когда около 13:30 по берлинскому времени самолеты достигли Лондона, там их встретили около 300 «Харрикейнов» и «Спитфайров» – практически вся оставшаяся истребительная авиация RAF. Летчики имели приказ любой ценой атаковать именно немецкие бомбардировщики, по возможности не ввязываясь в бои с «Мессершмиттами». Поэтому, невзирая на сильный истребительный эскорт, Do-17 все равно попадали под удар то одной, то другой группы противника. Да еще и цель оказалась закрытой облаками, вследствие чего бомбовый груз пришлось сбрасывать по площадям.
Развернувшись, KG3 на полной скорости уходила в сторону пролива. Самолеты отстреливались из бортовых пулеметов.
Бомбардировщики Do-17 и Ju-88 были сконструированы по принципу «ваффенкопф», или «боевой головы». То есть весь экипаж находился в передней кабине, из которой в разные стороны торчали пулеметы MG15. На основе опыта гражданской войны в Испании в люфтваффе решили, что стрелки и летчик, находясь в одном месте, могут лучше согласовывать свои действия. Кроме того, все члены экипажа могли психологически поддерживать друг друга в критические минуты боя. Кроме того, каждый из них при необходимости мог взять на себя часть боевой работы товарища в случае его ранения или гибели[41].
Однако такая концепция имела и отрицательные стороны. Чтобы сбить бомбардировщик «Хейнкель-111», летчику-истребителю необходимо было вести огонь