что столь привлекательная версия, призванная дать объяснение загадочной записи в дневнике, может рухнуть, если не найдется доказательств встречи Михаила с Кирой в 1908 – 1909 годах. Так, может быть, стоит возвратиться назад и вновь попробовать уверить и себя, и вас, будто таинственное К. расшифровывается как «Кутании»? А в самом деле, не мог ли этот московский специалист по наркомании снабжать Булгакова кокаином? Вроде бы явная нелепость, но вот что странно: Татьяна Лаппа-Кисельгоф вскользь говорит о том, что в феврале 1917 года они поехали в отпуск через Москву – «с вокзала на вокзал». И будто бы даже не смогли навестить дядю, Николая Покровского. Ну а про то, что в марте возвращались тоже через Москву, Лаппа-Кисельгоф не упоминает вовсе. Однако та загадочная запись в дневнике однозначно указывает на то, что был Булгаков в Москве в конце 1916 и в начале 1917 года и заезжал не на минутку. Видимо, первой жене было что скрывать…
Итак, следует признать, что версия, связанная с психиатром, кое-что все же объясняет. Но вот что читаем в рассказе «Морфий» у Булгакова:
«Власа отправили к Анне Кирилловне. Та ночью пришла ко мне и вынуждена была впрыснуть мне морфий».
Случайно ли в том рассказе возникло такое отчество спасительницы – Кирилловна? Все-таки есть что-то общее с незабвенной Кирой! А что, если К. имеет тройной смысл – Кира, Кутании, кокаин? Если же еще припомнить и ее фамилию да не забыть, что она была княгиней… Нет, поиски подобных совпадений ясности нам не прибавят.
А вот фрагмент из откровений Татьяны Лаппа-Кисельгоф (Т. К.), записанных Леонидом Паршиным (Л. П.) – о том, как чувствовал себя Булгаков после дозы морфия:
«Т. К. Очень такое спокойное. Спокойное состояние. Не то чтобы сонное. Ничего подобного. Он даже пробовал писать в этом состоянии.
Л. П. Вы не читали?
Т. К. Нет, он мне не давал. Или скрывал, или думал, что я дура такая и в литературе ничего не понимаю. Знаю только, что женщина и змея какая-то там… Мы вот когда в отпуске были, в кино видели, там женщина что-то по канату ходила…»
«Женщина и змея какая-то там…» Не Киру ли имел в виду Булгаков – ту, что была так далеко от него, так недоступна, так желанна? Ту, что стала главной причиной его пагубного пристрастия к морфию и, возможно, кокаину. Поэтому и «змея»…
Еще один фрагмент из рассказов первой жены:
«Л. П. Ездили куда-нибудь из Вязьмы?
Т. К. …Только вот в Москву насчет демобилизации ездил… [из примечания Л. Паршина: в декабре]. У него там бумажник украли.
Л. П. Много денег пропало?
Т. К. Четыреста рублей. Он зарплату получил. Приехал без копейки денег…»
«Насчет демобилизации ездил». Почему именно в декабре? А что, если пытался увидеться с Кирой Алексеевной и сделать ей подарок в день рождения – 20 декабря? Даже не просто в день рождения, а к юбилею, круглой дате! Вот потому-то и потратиться пришлось.
И кстати, какая может быть «демобилизация» в декабре 1917 года, если