Монастырь со своей болью и грустью, и желание помочь, но не так, как хочет этот юноша, еще не понимающий, должно быть, что такое жизнь, и что прожить ее нужно, как бы ни оказалось трудно, как бы ни…
О чем-то еще более глубоком и важном сказала в четырех словах Асиана, но Аббад не смог понять, он не умел так хорошо, как монахи, анализировать звуковые колебания.
– Я прошу вашей помощи, – повторил Аббад.
Сатмар подошел ближе, и Аббад ощутил исходившее от монаха душевное тепло, оно согревало и даже больше: юноша ощутил жар, в голове застучали быстрые молоточки. В ритме, который Аббад не сразу сумел расшифровать, они говорили о том, что жизнь – сложнейшая категория сущности, он еще молод, чтобы понять ее даже в самом простом воплощении, и, несмотря на два посвящения, он еще слишком мало…
– Я решил, – твердо сказал Аббад.
Молоточки перестали стучать, обруч, сжимавший череп, разжался, Сатмар бросил взгляд поверх головы Аббада – прочел, должно быть, остаточные мысли и соображения, – и отошел в сторону, а на его месте оказался Крамус. Он ничего не сказал, ни о чем не думал – во всяком случае, ни о чем таком, о чем следовало бы знать Аббаду. Он просто стоял и не смотрел даже, глаза его были закрыты для всех длин волн, и, может быть, только нематериальная суть была ему сейчас доступна, но Аббад очень надеялся на собственную защиту, пусть уже и тонкую, но все еще действовавшую.
– Так, – сказал Крамус и отошел к Сатмару, стоявшему в проеме окна. Асиана не сдвинулась с места.
– Ты решил, – сказала она. – и нам нужно знать причину.
Конечно. К этому Аббад готовился почти половину цикла – с той ночи, что они с Тали провели на плато Уппары. Ужасная ночь. Последняя. Больше они не виделись. Ощущение резонанса, могучее и притягивающее, исчезло не сразу, но все-таки исчезло – последнее время Аббад провел вдали от родной планеты и вдали от всех мест, где могла находиться его любимая. Он любил Тали и с каждым прожитым часом любил все больше, он хотел сказать ей… Не мог. Не должен был.
В ту ночь на плато, когда в небе не осталось ни одной близкой звезды и упал мрак, они оба будто обезумели. Темно стало не только в вещественном мире, но и в душе. Многие отправлялись сюда, чтобы испытать свои чувства, вот и они тоже… Это была идея Аббада, но Тали казалось, что испытание придумала она, и он не спорил, так было лучше, так он хотел, Тали, любимая, так часто принимала его мысли за свои, что и на этот раз…
Он укрылся от нее в пещере бессознательного, и Тали оказалась такой одинокой перед мраком… Много позже Аббад раскрыл ее воспоминания, ощутил ее ужас. Все происходило так, как он хотел, то есть, конечно, он не хотел такого конца их отношений, он даже не представлял сначала, что резонансные связи разумов можно разорвать, но так было нужно, и главное: Тали не должна была знать, почему он это делал.
– Ты больше не любишь меня, – сказала она.
Это было не так, но Аббад кивнул: «Да».
– Ты больше не любишь меня.
Женщины лучше мужчин ориентируются в пространстве души, где мысль вторична, а то, что