в следующий раз, – добавил молодой человек и протянул книгу, которую оттирал несколькими минутами ранее. – Кстати, немного солнца и воздуха ей бы не повредило. Она довольно ценная.
Он с улыбкой кивнул и удалился.
Глава II
Хэтчердовская мемориальная библиотека работала с трех до пяти, и чувство долга обычно удерживало Черити Ройалл за столом до половины пятого.
Впрочем, особой пользы в такой пунктуальности ни для себя, ни для Норт-Дормера она не видела и порой могла без малейших угрызений совести закрыть библиотеку и на час раньше. Спустя несколько минут после отбытия мистера Гарни она решила, что сегодня именно такой день. Смотала кружево, заперла ставни и повернула ключ в двери храма знаний.
Улица была все так же безлюдна. Оглянувшись, Черити направилась домой, но, дойдя до крыльца, прошла мимо и свернула на дорогу, ведущую к пастбищу на склоне холма. Открыв засов на воротах, девушка пошла тропинкой вдоль ветхой стены, пока не добралась до холмика, где лиственницы подставляли ветру новенькие кисточки на ветвях. Там она развязала тесемки шляпы, прилегла на склоне и зарылась лицом в траву.
Черити была слепа и равнодушна ко многому и смутно сознавала свое невежество, однако на свет и воздух, на запах и цвет откликалась каждой каплей крови в жилах. Любила шероховатость жесткой горной травы под кончиками пальцев, пряный запах тимьяна, легкие прикосновения ветра к волосам и коже под хлопковой блузкой, скрип лиственниц над головой.
На этот холм она взбиралась часто – ради одного удовольствия ощутить ветер и прижаться к траве щекой. Лежать, ни о чем не думая и погружаясь в немое блаженство. Сегодня это чувство усиливалось радостью от побега из библиотеки.
Она ничуть не возражала, когда в библиотеку заглядывали поболтать друзья, но ненавидела, если ей докучали книгами. Орма Фрай порой брала романы, а ее брат Бен был падок на то, что сам звал «геграфией», а также на книги по торговому делу и бухгалтерскому учету, но остальные жители Норт-Дормера больше ни о чем не спрашивали, разве что изредка кто-нибудь брал «Хижину дяди Тома», поэмы Лонгфелло или «Душу Колючего Каштана» Эдварда Пейсона Роу[3].
Эти три книги Черити держала под рукой и могла найти даже вслепую.
Ей понравились внешность Люция Гарни, подслеповатый взгляд и непривычная манера говорить, мягкая, но уверенная, подобно его рукам – обожженным солнцем и жилистым, но с ухоженными, как у женщины, ногтями. Волосы молодого человека тоже казались выгоревшими на солнце или побитыми морозом, как листья папоротника. Глаза серые, беспомощно близорукие, улыбка застенчивая, однако не робкая, словно он знает много такого, о чем Черити даже не догадывается, но никогда не унизит ее этим. Тем не менее, она ощущала его превосходство, и ей нравилось это непривычное чувство. Бедная и невежественная, смиреннейшая из смиренных даже в Норт-Дормере, где не было худшего позора, чем происходить с Горы, в своем маленьком мирке Черити всегда царила. Отчасти, конечно, это