его романы, то заметил бы разницу в концовках. До покупки стола добро всегда побеждало зло, после покупки – зло торжествует победу, а если и не торжествует, то последнее слово обязательно оставляет за собой.
– Почему?
– Торжество зла по необъяснимой… а может, и вполне объяснимой… причине стало приносить огромные деньги. Если прежде Юрка был рядовым писателем-мистиком, то с появлением стола стал мегазвездой… ну, ты и сам знаешь. Фанаты готовы до сих пор платить за всё, что ещё не издано.
– И много он успел написать?
– Достаточно, чтобы о нём не забыли ещё лет десять. Что пишешь ты?
– Историю мальчишки, проникшего в подземелье.
– Это новая история. Теперь я понимаю… – он умолк и задумался.
– Что ты понимаешь, дорогой? – спросила мужа Надежда Олеговна.
– Я не сказал тебе, – обратился он к жене. – Не посчитал важным… Мне приснился сон… а потом – инфаркт. – Он посмотрел ей в глаза. – Мне приснился наш сын.
– Что было во сне? – спросил Виктор Ильич.
Муж Надежды Олеговны странным взглядом смерил друга и рассказал сон.
– Ясно, – сказал Виктор Ильич, когда друг кончил говорить. – Что ещё знаешь о столе?
– Столу несколько веков. По преданию, изготовил его некий черный маг, злой чародей или колдун – разницы вроде нет… Знаешь сказку «Волшебная дудочка»?
– Нет.
– Я тоже не знал… Мне Юрка рассказал по пути в Чехословакию. В двух словах: один странник срезал на топлом месте травяную дудку, подул в неё, а дудка запела-запричитала, как на этом месте утопила девушку сводная сестра. И все узнали о преступлении.
– И?
– И вот. Чёрный колдун якобы в течение нескольких лет в «день всех тайн», ночью ходил по кладбищам и выкорчёвывал с могил бузину. Когда древесины стало достаточно, он заколдовал её… и сотворил стол. Для чего – не знаю. – Муж Надежды Олеговны умолк, погрузившись в мысли, потом добавил: – Юрке, вишь, помог обрести популярность.
– Он не рассказывал о процессе написания?
– Нет, – он посмотрел на жену, – мы не спрашивали.
Надежда Олеговна кивнула.
– Но в эти дни он был словно одержимый…
– Злым гением, – докончила Надежда Олеговна.
– И вы ничего не делали?
– Например? Запретить писать?!
– М-да… – Виктор Ильич посмотрел на настенные часы. – Мне пора в аэропорт. Нужно успеть до закрытия музея.
– Я довезу, – вызвалась Надежда Олеговна.
– Конечно, довези, – поддержал муж.
– Думаю, вам лучше остаться вдвоём. – Виктор Ильич не любил провожаний. – А мне нужно всё спокойно обдумать.
…Когда самолёт набрал высоту, Виктора Ильича потянуло в сон.
Он зашёл в кабинет-студию. За столом сидел человек. Смотритель не сразу признал знакомца. Что-то неуловимое отличало этого человека от Юры Клинова. Погибший писатель повернулся к посетителю, и Виктор Ильич на долю мгновения увидел землисто-мертвенный профиль, прежде чем знакомое лицо обрело привычный глазу оттенок.
– Ты пишешь мой последний