Всё чисто. Придраться не к чему. С тебя ужин в самом дорогом ресторане». Подумал и добавил: «И не один».
Следующим этапом Славин напросился на аудиенцию к непосредственному начальнику – советнику и руководителю отдела, в котором официально числился. С шефом он не сработался с самых первых дней командировки. Тот сразу же распознал слабые стороны своего нового сотрудника, но вместо того, чтобы помочь парню освоиться в непривычной обстановке, начал его унижать и притеснять точно так же, как поступал и с другими. В результате непривыкший к внутрипосольским интригам атташе и вовсе опустил руки. Играть с подчинёнными, как с пешками, вносить между ними разлад, сталкивать лбами – едва ли не все в посольстве знали об этом увлекательном занятии многоопытного, в предпенсионном возрасте дипломата. Однако позволить с ним пререкаться считалось себе дороже, ибо главного писателя и аналитика высоко ценил сам посол. Оставалось только ждать благополучного окончания командировки строгого коллеги и стараться не столкнуться с ним в узких посольских коридорах.
Заходить в начальственные покои для Фёдора каждый раз означало подвергаться изощрённым психологическим истязаниям. Некоторое время назад Славин попробовал было при содействии сочувствующего посланника перебраться в другой отдел, махнувшись с кем-либо рабочим местом. Но из этого хитроумного замысла ничего не вышло. Никто из посольской молодёжи не проявил ни малейшего желания горбиться под началом старшего дипломата, который того и гляди мог лопнуть от самодовольства и превосходства над другими, ему подвластными. В принципе Славин мог бы и не информировать руководителя о возникших перипетиях. Но, не дай бог, тот узнает о выигрыше от других, тогда Федьке окончательно несдобровать, тогда – как в самолёте в зоне турбулентности: пристегивай ремни и молись, несчастный… Так что уж лучше действовать по ранжиру, а не через голову.
Пока лейтенант дипслужбы медленно подбирал подходящие слова, чтобы разъяснить суть дела, дипгвардии-полковник своими маленькими, но острыми орлиными глазами словно лазером пытался прожечь подчинённого насквозь. Детскую игру в «гляделки» он давно приспособил на взрослый лад, сделав её частью столь обожаемого им психотеррора. В какой-то момент Фёдору показалось, что на его теле, где-то в области солнечного сплетения, действительно образовалась болезненная рана. К счастью, незаметное ощупывание означенного места правой рукой ничего кровоточащего не обнаружило. По завершении доклада начальник в свойственной ему манере долго переваривал услышанное, пока не разразился привычной тирадой многоэтажного гнева. Как обычно, особенность руководящих изречений состояла в их яркой выразительности и построении фраз на основе могучего русского сленга. В переводе на общеупотребительный Фёдору рекомендовалось не пудрить мозги и не морочить голову, шеф в очередной раз предлагал ему отправиться пешком к некой эротической цели…
Напротив,