деньги по договору АвтоВАЗ, – сказал Лобарев. – Лети туда. Если выбьешь деньги, сможешь продолжать работу.
Данила удивился. Он никогда не занимался коммерцией и вообще смутно представлял, откуда институт берет деньги и зачем они нужны. Кроме этого, в институте был человек, который последние годы занимался такими делами. Этим человеком как раз был доктор химических наук Федор Аксютин, начальник их лаборатории. Аксютин привозил откуда-то компьютеры, учреждал хозрасчетные объединения, бегал, ловчил и однажды даже умудрился сдать часть помещений секретного объекта шайке воров, перебивавших номера на ворованных машинах.
– А Аксютин? – спросил Данила.
Лобарев помолчал.
– Аксютина вчера застрелили.
Когда вечером Данила открыл дверь, его дочка, Даша, плакала на ковре в комнате. На обеденном столе белела записка от Вики.
Буквы с трудом складывались в слова, словно обозначали какую-то реакцию, противную законам химии и непонятную Милетичу. Когда буквы сложились, Данила подошел к телефону и набрал номер гостиницы «Пекин». Ему сообщили, что да, гражданин Израиля Михаил Айзерман днем покинул отель. Портье, видимо служивший в КГБ, был достаточно наблюдателен, чтобы подтвердить: вместе с Айзерманом была молодая дама в синей юбке и бежевом плаще.
Сварить кашу на ужин Даше оказалось значительно трудней, чем изготовить из подсолнечного масла взрывчатку.
Вечером следующего дня самолет с Данилой Милетичем приземлился в Тольятти. Милетич вышел из него, неся на руках спящую Дашу. Таксиста он попросил отвезти его в гостиницу. Тот удивленно поглядел на ребенка, но ничего не сказал.
Директор принял его на следующее утро. Выяснилось, что он действительно не может заплатить институту деньгами, но мог бы заплатить машинами. Милетичу предложили две тысячи «Жигулей» на заводской стоянке.
– Но почему вы не можете сами продать машины и заплатить нам? – спросил Милетич.
– Или ты берешь машины, или ждешь сколько получится.
– Я беру машины, – сказал Данила Милетич.
Ему слишком хотелось приступить к опытам.
Маленькие ножки Даши оставляли отпечатки в белом снегу, покрывающем автостоянку и крыши «жигулей». Машины стояли, покрытые брезентом и снегом, и были как брошенная армия, отступающая через Березину.
Их были сотни и сотни.
Все они были без шин.
Милетич кормил Дашу в заводской гостинице гороховым супом, когда к нему подсел другой командировочный. Ему было сильно за тридцать, он слегка расплылся и уже начал лысеть, и круглые глаза по обе стороны румяного лица глядели на мир весело и добродушно. Он был в черном костюме и ослепительно белых кроссовках. У правой кроссовки уже отвалилась подметка.
– Слышь, парень, – сказал командировочный, – у тебя случайно машин на продажу нет?
– А ты откуда?
– С Кесарева.
Милетич задумался.
– А ты знаешь Кесаревский шинный?
– У