а «Swap Meat» – что намного смешнее, – замечает Эндино.
– Ты ведь знаешь историю песни «Negative Creep»? – спрашивает Стив Фиск. – Мне рассказывали, что она о парне, который жил через дорогу от их дюплекса. Он постоянно приходил, когда Курта не было дома, и пытался выкурить Трэйси из дома.
– Это весьма похоже на то, что происходило на Пир-стрит в Олимпии, – считает Джон Гудмансон.
Мне всегда казалось, что «Nirvana» в этой песне отдает дань «Mudhoney»; тяжелая бронебойная музыка и рефрен «Daddy’s little girl / Ain’t a girl no more», заставляющий вспомнить строчку «Mudhoney» «Sweet young thing / Ain’t sweet no more» (из песни «Sweet Young Thing»). Кроме того, как Курт объяснял журналу «Флипсайд» в 1989 году, он не очень-то заботился о текстах: «Я не считаю их чем-то важным, – говорил певец. – Главное, чтобы была мелодика; драйв и живая энергия – куда важнее…»
Или, может быть, это песня о самом Курте – вспомните отчаянный рефрен «I’m a negative creep and I’m stoned» («Я мерзкий подонок, и я под кайфом»). Не важно. Это далеко от «Blood On The Tracks» или Уильяма Берроуза, это чертов рок-н-ролл. Что-то появляется в воздухе, мерцает несколько прекрасных секунд – пока звучит бас-гитара Новоселича – и исчезает. Не так уж это и важно, о чем песни.
Суть «Nirvana» всегда была в интонации, энергетике, ударениях Курта на отдельных слогах и в гитарных риффах – а не в словах. И не верьте никому, кто будет утверждать обратное.
Группа еще пять раз возвращалась в студию Джека для окончания записи альбома – 29 декабря (пять часов), 30 декабря (пять часов), 31 декабря (четыре с половиной часа), 14 января (пять часов) и 24 января (пять с половиной часов). Кристу приходилось проезжать по 400 миль на своем тупоносом «додже» в дни между записями. Из Абердина он ехал в Олимпию забирать Курта на репетицию, затем ехал в Сиэтл забирать Чеда, прибывшего в город из Бейнбриджа на пароме… и затем обратно в Абердин.
– Они профессионально подходили к делу, – говорит Джек. – Они собирались в студии, подсоединяли аппаратуру, настраивались: «Ну что, вы знаете песни? Отлично. Мы готовы записываться». Большинство групп на «Sub Pop» были профессиональными музыкантами. «Mudhoney» – они много репетировали, они умели играть, все знали их песни…
Я: Когда нет денег, особо бездельничать не будешь.
– Конечно нет, – отвечает звукорежиссер. – Нет времени на то, чтобы просиживать два месяца в студии и «писать песни» – думать, два или три аккорда сыграть перед куплетом. Мне нравится инди-рок, потому что это музыка в реальном времени. Ты ее чувствуешь. Записываешь песню – и тут же получаешь результат.
Я: Независимый рок предусматривает спонтанность.
– Безусловно. Я записал множество дисков, работа над которыми занимала недели – даже месяцы, – но с не очень-то большим удовольствием их переслушиваю. Что мне нравится до сих пор – это те чокнутые диски инди-рокеров, которые приходили и записывались за день, – у них был талант.
Я: Я собирался спросить о деньгах, потраченных на запись…
– «Bleach» обошелся в 600 долларов. Это правда. Так, следующий вопрос. – Джек сначала не понимает, почему я его спрашиваю об этом, потом до него доходит. – А, вот ты о чем, –