которого идти нельзя. Мы не допустим издевательства над мирными договорами, не допустим попыток нарушать нашу мирную работу»[368].
Эта наша позиция привела к тому, что экономическая блокада Советской республики оказалась уязвимой и теперь «Россия обросла, если можно так выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых отношений» с наиболее развитыми капиталистическими державами. И в 1921 году наш импорт вырос втрое по сравнению с тремя предыдущими годами вместе взятыми[369].
Что касается внутреннего положения, заявил Ленин, то оно целиком определяется нашей новой экономической политикой, которая потребовала перемены «сущности и формы» союза пролетарского авангарда с крестьянством, приспосабливая к этому «наше законодательство, нашу администрацию – в этом состояла главная наша работа за отчетный 1921 год»[370].
В 1921 году мы сделали лишь первые шаги. И важнейший из них – создание Госпланом, при участии лучших научных и технических сил России, плана возрождения народного хозяйства, рассчитанного, как минимум, на 15–20 лет. Он предусматривает не восстановление прежней дореволюционной экономики, а развитие производительных сил «на основе новой, на основе крупной промышленности и электрификации. Только в этом состоит избавление от нашего нищенства…»[371]
Если в 1918 и 1919 годах мы открыли 51 электростанцию (3,5 тыс. киловатт), то в 1920 и 1921-м – 221 станцию мощностью в 12 тыс. киловатт. А в ближайшее время войдут в строй Каширская станция под Москвой, которая одна даст 12 тыс. киловатт, и «Красный октябрь» под Питером – 10 тыс. киловатт. Пока в числе действующих станций преобладают мелкие, сельские и «они хотя и ничтожны, но все же показывают крестьянам, что Россия не остановится на ручном труде, не останется со своей примитивной деревянной сохой, а пойдет вперед к другим временам». Но «сроки тут, как я уже говорил, измеряются десятками лет…»[372]
Выросла добыча нефти и угля. Если в 1920 году Донбасс дал 272 миллиона пудов угля, то в 1921-м – 350 миллионов. По сравнению с довоенной добычей (1 млрд. 700 млн.) это крайне мало. Но впервые в этом году удалось довести выработку забойщика до прежней нормы. А вот в добыче торфа, благодаря новым технологиям, разработанным учеными, довоенный уровень удалось превзойти. Все это позволило от учета топливных ресурсов в саженях дров переходить к более прогрессивной – «минерализированной» структуре топливного баланса[373].
Но дефицит топлива остается. Металлургия, даже при четырехкратном росте во второй половине года, дала лишь 6 % того, что производила до войны. А это привело к тому, что «попытка снабдить крестьянство продуктами перешедшей в руки государства крупной промышленности нам не удалась»[374].
Неурожай нанес деревне гигантский урон. Государство делало все, чтобы спасти миллионы голодающих в пострадавших районах. Крайне важно, что осенью удалось обеспечить семенами и добиться успеха в расширении посевов. В итоге – «засеяно в голодающих губерниях 75 % озимого