повышай комфортабельность своего «отеля», иначе твою богадельню легко в морг переделаем.
После Лысый противно засмеялся и кивнул мне следовать за ним. Шел он быстро, что-то нервно бормотал себе под нос. Я не беспокоил его вопросами и молча смотрел по сторонам. На улице было прохладно, небо оставалось все таким же серым. По территории поселения неспешно передвигались вооруженные люди, внимательно осматривающее все вокруг, их было множество, изредка быстро шли безоружные, смотря только себе под ноги.
Мы подошли к дому Риккардо. Лысый постучал и тут же открыл дверь. Риккардо стоял, наклонившись над столом, и, резко проводя головой, затягивал в себя какой-то порошок.
– Босс, я привел его! – довольно произнес Лысый.
Риккардо отошел от стола и, почесывая нос, направился в нашу сторону.
– Не, Сид, я, конечно, понимаю, что ты редкостный отморозок, но, пойми, если стучат в дверь – ждут характерного «войдите», в противном случае твой стук превращается в ненужное телодвижение.
– Извините, босс, – в голосе Лысого пропала надменность и строгость.
– Все, давай, вали отсюда. У меня дела.
– Босс, старик дал налога меньше, чем обычно.
– И что?
– Ну, может это, прессанем его?
– Сид, вот ты точно отморозок! Ты его раз и навсегда прессанешь, а налог ты вместо него будешь платить?
– А… А как же золото, босс?
– Ой, все, иди прогуляйся. Потом обсудим.
Деревянный шкаф вышел, захлопнув за собой дверь. Риккардо, посмеиваясь, произнес:
– Англичанин…
Риккардо взял со стола стакан и медленно подошел ко мне.
– Ну, как спалось? – спросил он и сделал глоток.
– Не очень, – сухо ответил я.
– Эх, бессонница… Отвратительная штука. Порой так хочется выспаться. Говорят, сон – лучшее лекарство от всех болезней.
Я молча слушал и смотрел по сторонам. В этот раз жилище Риккардо удалось лучше рассмотреть. В определенном порядке комната была наполнена множеством тумб и полок, на которых стояли пестрые вазы разной величины, на стенах висели картины, на полу лежал роскошный ковер. На столе и рядом с креслом валялись пустые или битые бутылки, сигаретный дым стоял коромыслом так же, как и вчера. Светом комнату наполняло всего одно окно, к которому Риккардо старался не подходить, или же мне просто так показалось.
– Ты любишь музыку? – спросил он.
– Ну, так… В своей жизни я редко слышал музыку.
– Что ты скажешь об этом?
Риккардо подошел к странному устройству, повозился с ним, заиграла приятная мелодия. Признаться, ничего лучше я в жизни не слышал. Женский нежный голос пел на непонятном языке под спокойную музыку. Хотелось закрыть глаза и вознестись на небо, стать ангелом и бесконечно слушать это блаженство.
– Эта песня, наверное, о любви или еще о чем-нибудь хорошем, – Риккардо, размышляя, ходил по комнате со стаканом в руке, делая один за другим маленькие глотки. – Ты только послушай, Николай. Она поет: «Может быть, ты будешь вспоминать меня? Может, тот, кто ждет, окажется неверным, что тогда? Может