следующее заключение: в изъятых с твоего стола продуктах стрихнин имеется только в вазочке с медом, да в такой пропорции, что им лошадь можно было убить, а не то что вашего Даниила. Ведь его смертельная доза даже меньше, чем у знаменитого цианистого калия, но действует он намного медленнее, – задумчиво произнес следователь. Перед его глазами всплыла картинка: мучающийся в беспорядочных конвульсиях Даниил.
– О, боже, отвяжись, плохая жизнь… А в банке с медом тоже яд имеется?
– В том-то и дело, что нет. Банку с медом я тебе назад привез, она у меня в машине, в ней мед отличного качества. Отсюда вывод, кто-то преднамеренно отравил мед в вазочке.
Анна с каждым словом следователя становилась все бледнее и бледнее, наконец, выдавила из себя:
– Это они меня хотели отравить, – промямлила девушка и села за стол рядом с Ариной.
– Кто они? И с чего такое умозаключение? – живо полюбопытствовал следователь.
– Не знаю, – пожала плечами Аня. – Но кто-то же отравил мед!
– После вчерашнего допроса мне стало ясно, что это мог сделать кто угодно, каждый, кто присутствовал здесь, хотя бы раз заглянул в дом, а вазочка с медом стояла на видном месте, на кухонном столе.
– А Умар разве тоже в дом заходил? Мне казалось, что он за все время даже не сдвинулся с места.
– В том-то и дело, что заходил. Он же не выпускает из поля зрения своего хозяина, куда он, туда и верный «друг», – последнее слово следователь произнес с долей иронии в голосе.
«Да, точнее верный пес, а не друг. И внешность его очень подозрительная», – подумала Арина.
– Так что, Анна, я думаю, что абсолютно никто сегодня не сможет уехать домой, – констатировал Антон Сергеевич.
– И кто же это нам сможет помешать? – громко спросил Дмитрий Владимирович.
Следователь с девушками так были заняты разговором, что не заметили прихода военного с Умаром и Полины Витальевны.
– Расследование помешает, – ответил твердо Антон Сергеевич, направляясь навстречу к утренним гостям и крепко пожимая руку Дмитрию Владимировичу.
– Голубчик, ты быстрее выявляй убийцу и нас отпускай, мы точно тебе заявляем, к этому преступлению не имеем никакого отношения, – горячо заверил военный следователя.
Возле дома Арины затормозила машина, оставляя за собой шлейф пыли, все притихли и устремили свои взгляды на калитку.
«Утро начинается беспокойно», – подумала Арина, наблюдая, как по узкой тропинке шла высокая худая женщина, лет сорока пяти, несмотря на жару, на ней было черное платье с короткими рукавами, черные туфли на слишком высоком каблуке и траурная ажурная косынка на голове. За ней по пятам плелся мужчина, тяжело дыша, он был ниже женщины на полголовы, лет пятидесяти, с пивным выпирающим животиком, с большими залысинами на голове и с выцветшими, по всей видимости, когда-то голубыми глазами.
Женщина окинула всех печальными карими глазами и, увидев знакомое лицо друга семьи Храмовых, как-то театрально и неуклюже раскрыла объятья и направилась к военному.
– Дима,