заранее крепкую веревку. Не доходя до юрты метров тридцать, бросил веревку девочке. Та уже знала, что надо делать. Бедный ребенок привязывал веревку к ногам покойного, и с помощью лошади Степан оттаскивал труп к яме, где и оставлял. После чего он отводил лошадь. А девочка должна была столкнуть труп в яму. И все повторялось снова…
Девочка отошла к юрте, где села на землю и внимательно наблюдала за тем, как Степан забрасывает яму землей.
Павел уже вернулся к телеге. Вскоре подошел и Степан со своей лошадью. Пока он ее запрягал, Павел уже успел налить себе полный стакан самогонки и выпить.
– Поехали, Павел, – сказал сосед, усаживаясь на телегу. – Уработался я что-то сегодня.
Павел молча сел на телегу, и они поехали. И поселок, и девочка вскоре остались за поворотом. И тут Павел соскочил с телеги и какое-то время шел рядом, а потом и совсем остановился.
Степан приостановил лошадь.
– Брось, Павел, не чуди! – сказал он соседу.
– Неужели ты ничего не понимаешь? Или у тебя совести совсем не осталось? Это же дитя малое, ребенок. И ты хочешь оставить его здесь одного на растерзание волкам? Это же Божье создание. Ее-то в чем вина?
– Знай одно – назад ходу не будет! – зло бросил ему в ответ Степан. – Да я тебя и сам пристрелю, если вдруг вздумаешь вернуться!
– Скажи моим парням, пусть завтра принесут к камню ружье и топор. Уже, поди, не малые, сами проживут.
– А жене-то что передать?
– Скажи, что люблю. Но ответ за дите, пусть и чужое, придется держать перед Богом.
«И зачем только я его взял с собой?» – подумал Степан и быстро погнал лошадь домой, так ни разу и не обернувшись назад.
Павел, проводив соседа взглядом, повернул в обратную сторону.
Утром следующего дня на взгорке у камня стояли три парня-погодки. Один держал ружье. Другой – топор. А третий – одежду, что прислала мать.
Павел, не доходя до детей метров двадцать, опустился перед ними на колени.
– Сынки, не поминайте батьку лихом. Чему мог, тому научил. Мать берегите. Бога не забывайте. В трудную минуту друг друга поддерживайте. Спасибо за вещи. И ступайте с миром.
Павел, продолжая оставаться на коленях, смотрел, как дети медленно повернули в сторону дома. По его щекам потекли слезы. А когда они скрылись с глаз, то упал на землю и громко, во весь голос, зарыдал.
А когда через какое-то время он поднял голову, то перед ним уже сидела девочка-якутка и молча смотрела на него.
Экспедиционный обоз в это же самое время перешел вброд небольшую, но стремительную речку и шел по бездорожью сквозь лесную чащу. И тут исправник остановил свою лошадь, а так как он двигался впереди обоза, то и весь обоз сделал вынужденную остановку.
Сиверс подъехал к Зазыбову.
– Что там?
– Кажется, медведь. И крик. Возможно, человеческий. Надо бы проверить.
Сиверс дал команду, чтобы Фомин, Кэт, батюшка Иоанн и охрана обоза оставались на месте. А сам с Даниилом и исправником Зазыбовым поскакали вперед.
Англичанка дождалась, пока Фомин перевел ей на французский то, что сказал