что у нее нет иного выбора. Это следовало бы сделать раньше. Но она не могла так вот запросто сказать дочери его имя. Мадлен должна была сначала переговорить с ним. Но эта мысль – что она поднимет телефонную трубку и после стольких лет наберет его номер, – сама эта мысль казалась ей ужасной. Боже, помоги!
– Я не могу сейчас сообщить тебе его имя, но…
– Хватит! – Лина так стремительно поднялась, что стул, на котором она сидела, с грохотом опрокинулся.
– Позволь, я все-таки закончу. Я имею в виду, что прямо сейчас не могу назвать его имя. Но я непременно… – Мадлен собралась с духом и закончила свою мысль: – Непременно свяжусь с ним и расскажу ему про тебя.
Глаза Лины расширились от удивления. На губах появилась чуть заметная улыбка.
– Хочешь сказать, что он даже не знает обо мне?!
Мадлен уже обдумала всевозможные варианты ответа на этот непростой вопрос: исполненные горечи, раздраженные или грустные. В итоге она остановилась на самом простом и правдивом:
– Насколько я знаю, он не в курсе, что ты родилась, что у него есть дочь.
Лина закусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Мадлен видела отразившееся на лице дочери волнение, видела, как просияли глаза Лины. Дочь отчаянно хотела верить в то, что ее отец – хороший человек, которому судьба просто не дала возможности проявить свою отцовскую любовь.
– Так я и знала.
Мадлен взглянула на дочь с удивлением. Лина, должно быть, не понимала смысла собственных слов, и Мадлен этому тихо радовалась.
– Но ты обещаешь, что расскажешь ему?
– Я тебя никогда не обманывала, Лина.
– Но всегда недоговаривала.
Мадлен нахмурилась, затем твердо произнесла:
– Я непременно расскажу ему.
– Он обязательно захочет увидеться со мной, – убежденно сказала Лина.
И Мадлен почувствовала в словах дочери страстное желание. Она поднялась и осторожно приблизилась к Лине: ей захотелось еще больше взъерошить волосы своей строптивой дочери. Однако Мадлен не посмела и пальцем шевельнуть.
– Боюсь только, золотко, что он тебя разочарует.
– Ничего подобного, – прошептала Лина.
Мадлен не сдержалась, погладила дочь по голове и сказала:
– Детка, хочу, чтобы ты поняла…
– Никакая я тебе не «детка»! Это тебя он не хочет видеть, тебя! А меня он не разочарует, не бойся. Сама потом увидишь!
Лина повернулась и выскочила из комнаты, изо всех сил хлопнув за собой дверью. Мадлен слышала ее грохочущие шаги вниз по лестнице. Затем громко щелкнул замок на входной двери.
Она осталась одна в комнате. Сидела и слушала Хелен Редди. «Ты и я против всего мира…»
Здание частной лечебницы Хиллхейвен протянулось вдоль значительной части пригородной улочки, напоминая собой небрежно сваленные в кучу детские кубики. На невысоком холме, чуть выше обсаженной деревьями дороги, клиника упиралась в тихий тупичок. Подстриженная трава, побуревшая после ночных заморозков, тянулась вдоль цементной подъездной дорожки.