в Лондоне. И он уже частично отплатил за это – например, тем, что поселил Титженса в квартире, которую арендовывал, когда Титженс приехал в город.
Отношения у них были добрые и непринужденные. Титженс вполне мог зайти утром к своей светловолосой, пышнотелой, доброй матери и сказать:
«Мама, послушай! Помнишь того парня, Макмастера? Ему нужно немного денег, чтобы закончить университет».
И она ответила бы:
«Помню, милый. Какая сумма его устроит?»
Молодой англичанин из низшего сословия счел бы такую помощь проявлением классового долга, но Макмастер смотрел на это иначе.
Когда в жизни Титженса случилась беда – четыре месяца назад его жена уехала за границу с другим мужчиной, – Макмастер поддержал его так, как не смог бы никто больше. Когда дело касалось чувств, Титженс отличался неизменной молчаливостью. Он считал, что говорить о чувствах бессмысленно. Да и думать о них – тоже.
Само собой, побег жены потряс его так сильно, что он и сам не до конца осознавал это, но о случившемся высказал слов двадцать от силы. И почти все из них – своему отцу, высокому, крупному седоволосому мужчине с очень прямой спиной, который в тот день плавно вошел в гостиную Макмастера и Титженса на Грейс-Инн и, помолчав с пять минут, спросил:
– Так ты будешь с ней разводиться?
Кристофер ответил:
– Нет! Только мерзавец обрек бы свою жену на такую муку, как развод.
Мистер Титженс ждал подобного ответа. Вскоре он задал новый вопрос:
– Но ты разрешишь ей развестись с тобой?
Кристофер ответил:
– Если она сама захочет. Не стоит забывать о ребенке.
Мистер Титженс спросил:
– Ты позаботишься о том, чтобы ее часть имущества досталась сыну?
Кристофер ответил:
– Если получится осуществить это мирным путем.
– Ясно, – проговорил мистер Титженс.
А через несколько минут добавил:
– Твоя мама чувствует себя очень хорошо.
А потом:
– Наш механический плуг сломался.
А потом:
– Я буду ужинать в клубе.
Кристофер спросил:
– А можно я приведу с собой Макмастера, сэр? Вы говорили, что сможете его там устроить.
– Да, говорил. Там будет старый генерал Фоллиот. Он ему поможет. Стоит с ним познакомиться. – И он ушел.
Титженс считал, что его отношения с отцом почти идеальны. Они были словно два члена одного клуба – уникального клуба – и мыслили столь похоже, что можно было и не разговаривать. Прежде чем преуспеть на поприще землевладельца, Титженс-старший долго жил за границей. Через болотистые земли в промышленный город, которым мистер Титженс тоже владел, он всегда ехал в коляске, запряженной четверкой лошадей. В самом поместье Гроби никогда не курили табак: главный садовник мистера Титженса каждое утро набивал ему двенадцать трубок и прятал их в розовые кусты перед домом. Эти трубки