эта работа так важна для тебя и для Рикарда?
Юн пожал плечами:
– Армия оплатила нам обоим учебу в Офицерском училище, а затем еще четырехлетний курс экономики в Коммерческом институте. Рикард наверняка думает так же, как я: мы обязаны выдвинуть свои кандидатуры, когда в Армии есть работа, для которой подходит наша квалификация.
– А может, ни один из вас ее не получит? Папа говорит, в Армии никогда еще не было главного управляющего моложе тридцати пяти.
– Знаю. – Юн вздохнул. – Никому не говори, но вообще-то мне же легче, если должность достанется Рикарду.
– Легче? Но ведь ты больше года отвечал за все сдаваемое внаем ословское имущество?
– Верно. Только ведь главный управляющий отвечает за всю Норвегию, Исландию и Фареры. Тебе известно, что Армия только в Норвегии владеет двумястами пятьюдесятью земельными участками с тремя сотнями зданий? – Юн легонько хлопнул себя по животу и с привычно озабоченной миной уставился в потолок. – Нынче я случайно глянул на свое отражение в стекле витрины и поразился собственной малости.
Последнюю реплику Tea пропустила мимо ушей.
– Рикард слышал от кого-то, что тот из вас, кто получит эту должность, станет следующим командиром.
– Командиром? – Юн негромко рассмеялся. – Ну это мне вовсе ни к чему.
– Не говори глупости, Юн.
– Я и не говорю, Tea. Мы с тобой куда важнее. Скажу, что не рвусь на должность управляющего, и мы объявим о помолвке. Я могу заняться другой важной работой. Экономисты Армии тоже нужны.
– Нет, Юн, – испуганно сказала Tea. – Ты у нас самый лучший и должен работать там, где принесешь максимум пользы. Рикард мой брат, но ему недостает… твоего ума. Все-таки с объявлением о помолвке можно пока повременить.
Юн пожал плечами.
Tea взглянула на часы:
– Сегодня тебе надо уйти до полуночи. А то Эмма вчера в лифте сказала, что встревожилась, когда у меня среди ночи хлопнула дверь.
Юн спустил ноги на пол.
– Не пойму, как мы только можем тут жить.
Она посмотрела на него с укоризной:
– Здесь мы, по крайней мере, заботимся друг о друге.
– Н-да, – вздохнул он. – Заботимся. Ладно, тогда спокойной ночи.
Она придвинулась к нему, скользнула ладонью под рубашку, и он с удивлением почувствовал, что рука у нее влажная от пота, будто она только что разжала кулак. Она прильнула к нему, дыхание участилось.
– Tea, мы не должны…
Она замерла, потом со вздохом убрала руку.
Юн недоумевал. До сих пор Tea не делала попыток приласкаться, наоборот, словно бы побаивалась физического контакта. И он ценил эту ее стыдливость. А она вроде как успокоилась, когда после первого свидания он сказал, что в уставе написано: «Армия спасения считает воздержание до брака христианским образцом». И хотя кое-кто полагал, что слово «образец» и слово «предписание», которое в уставах используется применительно к табаку и алкоголю, все ж таки неравнозначны, он не видел причин из-за такого рода тонкостей нарушать данный Богу обет.
Он обнял ее, встал, вышел в туалет. Запер за собой дверь и открыл кран. Подставил руки под струю воды, глядя