с коричневым и белым сыром, читали газеты, вели спокойные разговоры. Здесь была зона отдыха, возможность отогреться и перевести дух, на время прервав поиски дневной дозы. Полицейские агенты время от времени наведывались сюда, но по негласному уговору аресты в кафе никогда не производились.
Человек за столиком поблизости от Харри замер, свесив голову к столу, черные пальцы сжимали папиросную бумагу, рядом валялись пустые окурки.
Харри смотрел на спину миниатюрной женщины в форме. Она стояла возле столика с четырьмя фотографиями в рамках, меняла сгоревшие стеариновые свечи. В трех рамках – снимки каких-то людей, в четвертой – крест и имя на белом фоне. Харри встал, подошел к женщине.
– Что это? – спросил он.
То ли стройная шейка и мягкость движений, то ли гладкие, черные как ночь, прямо-таки неестественно блестящие волосы навели Харри на мысль о кошке, еще прежде чем девушка обернулась. Когда же он увидел личико с непропорционально широким ртом и маленьким, точь-в-точь как в японских комиксах, носиком, это впечатление еще усилилось. Но в первую очередь глаза. Он не мог сказать, в чем именно тут дело, однако в них явно сквозила сумасшедшинка.
– Ноябрь, – сказала девушка.
Голос был спокойный, глубокий, мягкий, и Харри невольно подумал, таков ли он от природы или она просто усвоила эту манеру говорить. Он знавал женщин, которые меняли голос, как другие меняют наряды. Один голос для дома, другой – для первого впечатления и общественных поводов, третий – для ночи и близости.
– В каком смысле? – опять спросил он.
– Те, что умерли в ноябре.
Харри взглянул на снимки и наконец сообразил что к чему.
– Четверо? – тихо сказал он. Перед одной из фотографий лежала записка, корявые карандашные буквы.
– В среднем умирает один клиент в неделю. Четверо – вполне нормально. Поминовение в первую среду каждого месяца. У тебя кто-то…
Харри помотал головой. «Мой любимый Одд…» – так начиналась записка. Никаких цветов.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила девушка.
Наверно, у нее в репертуаре все ж таки один этот голос, глубокий, приятный, подумал Харри.
– Пер Холмен… – начал он и осекся, не зная, что сказать дальше.
– Н-да, бедняга Пер. Поминовение будет в январе.
Харри кивнул:
– В первую среду.
– Точно. Приходите, брат, мы будем рады.
Слово «брат» слетело с ее губ легко и естественно, словно нечто само собой разумеющееся, этакий полумеханический придаток. И Харри чуть было ей не поверил.
– Я полицейский дознаватель, – сказал он.
Разница в росте была так велика, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Кажется, я уже видела вас, правда, давно.
Харри кивнул:
– Возможно. Я сюда заходил, но вас не видел.
– Я здесь только полдня. В остальное время сижу в штаб-квартире Армии спасения. А вы работаете в отделе наркотиков?
Харри покачал головой:
– Нет,