стола, чешут в затылках, а уж при мысли, что загадку им задала она сама, Констанс и вовсе бы зашлась в веселье.
– Что тут смешного, Китти? – возмутился Пит. – Нам не сделать мемориальный раздел из рассказов писателей, если мы не получим рассказ самой Констанс.
– Да почему же? – удивилась она. – Ведь эти рассказы и есть последний проект Констанс.
– И все же я бы предпочел включить в этот раздел ее сюжет, – упрямился Пит, – а все остальные будут привязаны к нему. Без ее сюжета не думаю, что удастся реализовать эту идею.
– Но ее сюжет – всего лишь список имен, – пробормотала Китти. Ей стало не по себе. Весь раздел, посвященный памяти Констанс, состоится или не состоится в зависимости от того, сумеет ли она разгадать эту загадку. Но ведь времени мало, и момент в жизни самой Китти самый что ни на есть неудачный. Ни вдохновения, ни веры в себя. – Здесь нет ни намека на то, что Констанс собиралась делать с этим, почему ее это заинтересовало.
– В таком случае пусть этим займется Черил! – Пит выждал момент и застал всех врасплох. – Она сообразит, что к чему. – Он захлопнул папку и выпрямился.
– Прошу прощения, но я все же предпочитаю поручить это Китти, – сказал Боб.
– Она только что заявила, что не справится.
– Ее нужно немного подбодрить, Пит, – потверже сказал Боб. – Задача-то непростая.
– Отлично! – кивнул Пит. – У нас две недели до сдачи в печать. Китти, держи меня в курсе того, как продвигается дело. Я бы хотел получать отчет ежедневно.
– Ежедневно? – удивленно переспросила она.
– Ага. – Он собрал свое имущество и двинулся в кабинет Констанс – в свой кабинет.
Ежедневно отчитываться перед Питом! Увольнение с телеканала, ежедневные покушения на ее жилище, разрыв с бойфрендом, судебный приговор… Теперь Китти понимала, что это было только начало, что последствия того промаха ей еще расхлебывать и расхлебывать.
Китти с трудом заставила себя сесть за стол Констанс в ее домашнем кабинете, руки она держала высоко на весу, как под дулом пистолета, страшась к чему-либо прикоснуться, нарушить беспорядок, в котором Констанс хранила свои бумаги, – стронь хоть что-то, и оно никогда уже не вернется на свое место, ведь хозяйки этих вещей больше нет на свете и она не скажет, где что должно находиться. На прошлой неделе Китти сидела в этой же самой комнате, и ей здесь было хорошо, но сейчас она чувствовала себя чуть ли не воровкой. Боб дал ей карт-бланш, пусть лезет куда захочет, читает все, на что взгляд упадет. Прежняя Китти, та, которая делила с Констанс ее журналистскую жизнь и не сидела на скамье подсудимых за профессиональную безответственность, – та Китти ухватилась бы за подобную возможность прочесть все подряд и отнюдь не ограничилась бы тем, что имеет отношение к ее журналистскому расследованию. Но теперь все было иначе.
Весь день она усердно и безуспешно копалась в каталоге в поисках каких-нибудь бумаг, связанных с тем списком из ста имен. Бессмысленная и утомительная работа, ведь Китти понятия не имела, по какому принципу подобраны имена, а значит, не представляла себе, с какой другой