начинает действовать.
– Правда?
Полина утвердительно прикрыла глаза.
– А ты не сочтёшь меня пропащей, когда я расскажу свою историю?
– Ну-у, – протянула Полина, – может быть, тебе придётся повторить, что ты самая лучшая не сто, а сто два или даже сто три раза.
– Я повторю, сколько нужно, столько и повторю, – серьёзно заверила маленькая эльфийка, – а теперь слушай. Понимаешь, я странная. Я родилась такой, и с этим ничего не поделать. Я, как это сказать, могу чувствовать чувства!
– Как это?
– Я пойму, если ты оттолкнёшь меня сейчас, – в голосе Айнэль опять проскользнули грустные нотки, – ты держишь меня за руку, а я знаю, что ты чувствуешь, – девочка неуверенно потянула на себя озябшие ладони, но Полина не дала этого сделать, и она продолжила: – Доброжелательность, спокойствие, немного неуверенности. Ещё я ощущаю, что ты что-то не договариваешь, но это не касается меня и наших отношений. Ты не испытываешь ко мне ненависти!
– Это почему же я должна тебя ненавидеть? – Полина даже отпрянула.
– Ну как же? Мы же с тобой разной расы.
– Эх, Айнэлька, Айнэлька, какая же ты наивная. Ну, да ладно, рассказывай дальше!
– Когда в роду поняли, что я другая, стали сторониться меня. Дальше – хуже. Мне даже прикосновения стали не нужны. Я и без них могла определять эмоции окружающих. Не каждый хотел, чтобы я знала, что же он чувствует. Потому и суженого мне не нашлось, – Айнэль опять глубоко вздохнула.
– Да какой тебе суженый, пигалица?! Тебе же ещё в куклы играть да играть!
– Пэл, мне двадцать семь лет. Да, по меркам эльфов это очень мало. Но к двадцати пяти годам эльфийка должна иметь жениха-покровителя. А выйти замуж можно и позже, годам к сорока. Мне никто не захотел оказать покровительство, – и опять раздался очередной вздох.
– И что? Вот так просто выгнали? – не поверила Полина.
– Никто не стал удерживать ненужного члена рода.
– Тьфу! Да как же вы ещё не вымерли все!
– Ты и это знаешь? – пушистые ресницы испуганных глаз порхнули, словно крылья бабочки.
– Прости, что я знаю? – нахмурилась Полина.
– Как же, ты сама сказала, что мы вымираем? – и тут Айнэль словно прорвало. – Да, это самый большой секрет, но Истэлион вымирает. И это при том, что к воспроизводству привлекаются только самые чистые особи, но всё равно, такие, как я, с отклонениями, рождаются всё чаще. И рождаемость падает, – маленькая эльфийка совсем поникла.
– Чистота расы, – как будто сама себе произнесла Полина, – где-то я уже это встречала. И что? Куда же деваются те, кто с отклонениями? Их передают в поликлинику, на опыты?
– Что такое поликлиника?
– Забудь, это я так. Я спрашиваю, что делают с теми, кто рождается непохожим на общеэльфийский эталон?
– Я же говорю, таких не допускают до воспроизводства.
– Ах, вот оно что, не допускают? – с заметной долей сарказма протянула Полина. – Ну, а если кто-то, всё же… воспроизведётся?
– Как это?
– Ох, Айнэлька, Айнэлька, какое же ты ещё дитя, хоть