проговорил Иван, – даруй мне силу сохранить Русь Православную. Венчан я на царствие, а чувствую, что не могу уже нести бремя это тяжёлое. Не могу и не хочу. Забери меня к себе и даруй мне жизнь вечную рядом с голубой моей Анастасией Романовной! Нет больше сил.
В покои, где находился царь с сыновьями, вошёл князь Афанасий Вяземский. Увидев царя и царевичей на коленях перед иконами, он тут же перекрестился.
Царь Иван повернулся на шаги и, увидев опускающегося на колени князя Вяземского, спросил:
– Чего ты, Афоня, пожаловал?
– Там Скуратова, того, что медведя Потапа Тополыгича пристрелил, привезли. Сразу ему голову отсечь или поговоришь с ним?
Царь и забыл про то, что приказал привезти к нему Скуратова.
– Чего ты сразу – отсечь голову! Раз сказал, что поговорить хочу, значит, веди его ко мне. Видите, сыны, даже матушку вашу помянуть времени нет.
– Просто ты не хочешь, – обиженно проговорил царевич Иван, – у тебя ведь теперь другая жена!
– Нет, не поэтому, – вскрикнул царь Иван, заставив обоих сыновей вздрогнуть, – а потому что на моих плечах всё царство Русское. Перед Богом я в ответе за каждого. Вон видите, какие у меня советники? Им всё головы рубить. Веди, Афоня, Скуратова, а вы, царевичи, идите грамоту учить. После помолимся!
Царь Иван понимал, что если он сейчас не уймёт свой гнев, то потом его уже никто не остановит. И будет он слезами обливаться, но ведь сделанного не воротишь.
– Идите, царевичи, – примирительно проговорил Иван.
Когда в покои ввели Григория Скуратова, царь поморщился. Он ожидал увидеть крепкого молодца, а этот еле переступал с ноги на ногу.
Григорий, едва увидел царя, повалился на землю и пополз к его ногам.
– Встань! Не люблю я, когда у меня в ногах ползают. Ты скажи мне – почто медведя моего любимого убил?
– Так он на людей бросался, царь! Казни меня, пса своего верного, раз опечалил тебя. За радость мне умереть будет. Да только послушай – я знаю то, чего не ведаешь ты.
– Чего это ты знаешь?
– А имена тех, кто против тебя крамолу измышляет. Я заплечных дел мастера помощник. Я пытал гонца, которого к тебе изменник Курбский прислал. Он мне поведал имена твоих врагов. Раз уж казнишь меня, то хоть как-то позволь мне послужить тебе. Перед смертью говорю, а посему не страшно.
– Имена мне их назови, – сказал царь Иван, – и скажи, почему раньше молчал?
– Да я бы и рад сказать, да Алексей Зверюга, заплечных дел мастер, видно, от предателя серебро получает, либо в деле своём неумел. Не умеет он пытать врагов твоих и тайны выпытывать. Я вот от Шибанова за несколько минут всю правду узнал. Враги твои из зависти отравили царицу Анастасию и теперь тебя хотят извести. Ждут, как успех ратный тебе изменит, и сразу на сторону короля Жигимонта сбегут. Имена им – Горбатые-Шуйские Александр и Пётр.
– И отец, и сын? – насупив брови, спросил царь. – Я их давно в крамоле подозревал. Враги мои они – выдумали сказ, будто бы Шуйские от Андрея Александровича, сына Александра Невского,