он просто не мог отказаться от этого брака, не уронив себя в глазах вождей и простых готов.
– Вы хотите, чтобы я стал третейским судьей? – спросил Руфин.
– Готы далеко не во всем доверяют русколанам, а русколаны – готам. А твое слово – это слово гостя, которому нет нужды лгать.
– А если Германарех не захочет подпустить меня к брачному ложу? – нахмурился Руфин. – Или того проще – просто убьет еще до начала обряда?
– Ты не единственный гость на земле готов и аланов, патрикий, – возразил дротт. – И твое имя будет названо мною и кудесником Велегастом в тот самый момент, когда новобрачных поведут в опочивальню. Германареху просто не хватит времени, чтобы убить тебя или подкупить.
– Я не продаюсь, – холодно заметил Руфин.
– Я знаю, – кивнул дротт, – иначе не обратился бы к тебе с этим предложением. Но в твоей неподкупности должны быть уверены наши и русколанские вожди.
– Неужели слово одного человека способно решить судьбу двух племен? – с сомнением покачал головой Руфин.
– Ты будешь не один, патрикий, – пояснил дротт. – Мы с кудесником Велегастом тоже пойдем с тобой. Не будем мы возражать и против присутствия епископа Вульфилы. Хотя в зоркости его глаз у нас имеются большие сомнения.
Последние слова, видимо, были шуткой, хотя на лице старого жреца не появилось даже тени улыбки. Он строго и серьезно смотрел на римского патрикия, впавшего в задумчивость.
– Я прибыл в Готию с важной миссией, почтенные старцы, – сказал со вздохом Руфин. – Ссора с верховным вождем может погубить дело, которому я служу.
– Мы наслышаны о твоих заботах, патрикий, – подтвердил дротт. – Но пока Германарех находится у власти, ни один из готских вождей не окажет тебе помощи.
– А если Герман Амал будет отстранен?
– Ты получишь ровно столько людей, сколько пожелаешь, – твердо пообещал дротт. – Я уже говорил с Оттоном Балтом и с Придияром Гастом. Вестготы и древинги готовы тебе помочь. Кроме того, ты можешь рассчитывать на поддержку русколанского кудесника, который пользуется большим авторитетом среди дунайских ругов и венедов.
– Хорошо, – кивнул Руфин. – Я согласен.
– Да поможет нам бог Один, – воздел руки к потолку дротт. – И да возродится Великая Свитьод на земле наших доблестных предков.
Возрождение Великой Свитьод в данную минуту Руфина волновало менее всего, но он не мог не отдавать себя отчета в том, что миссия, порученная ему императором Прокопием, без поддержки дроттов провалится с треском. А вернуться в Константинополь с пустыми руками он не мог. Его неудача оборачивалась неудачей Прокопия и гибелью или в лучшем случае изгнанием их обоих. Тут уж ничего не поделаешь. Если для возвышения Прокопия и Руфина необходимо падение верховного готского вождя, то тем хуже для Германа Амала.
– Береги перстень, – посоветовал патрикию Алатей. – В каком бы уголке Готии или Венедии ты ни оказался, он откроет