скрываю, Юрий Петрович, а пытаюсь не наболтать лишнего. Как известно, из-за лишних слов часто происходят лишние недоразумения. К тому же я привык отвечать только за себя.
– Только за себя вы можете отвечать в этом клубе! – резко оборвал он меня. – А по делу об убийстве обязаны отвечать и за других. Безусловно, я имею в виду только ответы на вопросы. И завтра я эти вопросы задам вам в другом месте и в другой обстановке. Готовьтесь на них ответить!
Я понял, что не совсем верно себя веду, пока он выписывал мне повестку. Но было поздно: подчеркнуто вежливо раскланявшись, следователь удалился. Я видел, как он уже расспрашивает Толмачевского и Варфоломеева, которые ему вежливо и учтиво улыбались. Что ж, пусть улыбаются. С меня на сегодняшнюю ночь хватит.
У меня страшно раскалывалась голова, и единственным желанием было – поскорее добраться домой и на пару часов забыть о кошмаре. Мне трудно было все это время разговаривать с Васей. Я не знал тех слов, что могли бы ее утешить. Может, слов утешения и не бывает, а существует только их оболочка. Звуки. Но я понимал, что разговор необходим и неизбежен, хотя видел, что все это время она избегала меня. Сторонилась. Боялась встретиться взглядом. Она пребывала в шоке, и вывести ее из этого шока способно только время. Я решил пожелать ей спокойной ночи. Это выглядело довольно глупо, но что я ей еще мог сказать?
– Вася, – окликнул я девушку. Она не шелохнулась. Она стояла лицом к стене, глядя в одну точку. – Вася, я не знаю… – сбивчиво начал я.
– Не надо, Ник, – с трудом выговорила она, – прошу тебя, ты тут ни при чем. Просто… Я только тебе скажу, Ник. Я очень часто мечтала увидеть его мертвым. Мертвым! Слышишь! – Ее голос сорвался на крик.
– Тише, тише, девочка моя. Ты же умница. Ты и без меня понимаешь, что эти мысли посещали тебя от обиды. От злости. Но ты никогда не хотела этого в действительности.
– Не знаю. – Вася закрыла лицо руками. И всхлипнула. – А вдруг хотела? А? Ник?
– Ну, что ты, что ты…
– Он был такой… Боже, это же неправда! Он был такой живой на сцене. Он так хорошо играл Ромео. Иногда мне казалось, что мы играем в наше прошлое… Как дети…
– Я понимаю.
Вася резко повернулась и крепко-крепко обняла меня.
– Мне так тяжело, Ник. Помоги мне… Ну, пожалуйста, помоги…
– Конечно, девочка моя. Конечно. Я не оставлю тебя. – Я гладил ее волосы, мокрое от слез лицо.
– Ваша дама нуждается в помощи? – услышал я за своей спиной ехидный голос и, обернувшись, столкнулся нос к носу с Юрием Петровичем.
– Моя дама прежде всего нуждается в покое, – грубо ответил я.
– Ну, покой в ночь убийства – это миф.
– А вы часто прибегаете к подслушиванию чужих разговоров?
Он отрицательно покачал головой.
– Разговоры сами меня находят, Задоров. Я их не ищу. Но в ночь убийства можно много, очень много услышать любопытного.
– Вы пользуетесь слабостью, горем людей?
– Отчасти – да. Как пользуетесь и вы, играя на сцене чувства чужих людей. Я прекрасно знаю люд