Ну-с, показывайте вашу чертовщину.
Тот замялся.
– Я… Но я же указал в рапорте – там теперь ничего нет. Всё исчезло бесследно.
Полковник смерил его взглядом, не сулившим ничего хорошего.
– Покажите то место, где вы, как утверждаете, видели тоннель.
– Слушаюсь.
Дорогин, а за ним и Симаков, свернули от проёма направо, прошли буквально два метра и уперлись в сплошную каменную стену. Лейтенант хмуро указал на неё кивком головы.
– Вот здесь.
Симаков вначале выразительно смерил лейтенантика подчёркнуто насмешливым взглядом, и только затем стал пристально разглядывать тупик, изучая его самым тщательным образом. Каменная стена представляла собой сплошную горную породу, на которой не было и намёка на заделанный проём.
Полковник повернулся к Дорогину, стоявшему с виноватым видом.
– Ну?.. И где же здесь ты видел тоннель, лейтенант?
– Товарищ полковник, – забормотал тот, – но я же собственными…
– Отставить! – рявкнул Симаков. – Признавайся – пьян был сильно?..
– Да я… – Дорогин хотел привычно возмутиться и объяснить, что вообще не пьёт, что у него организм не принимает спиртного ни в каком виде, но презрительно прищуренные глаза полковника изменили его планы. «Чёрт с вами, не верите и не надо, ничего больше не скажу»
– Так, совсем немного, – насупившись, пробормотал он, взяв на себя несуществующую вину.
– Немного, говоришь?.. – гневно пророкотал полковник. – Ещё одно такое «немного» и влетишь отсюда с волчьим билетом! Ясно?
– Так точно, ясно.
– Кругом, шагом марш отсюда!
– Есть! – хмуро отчеканил лейтенант, затем чётко повернулся и удалился.
Оставшись один, полковник её раз внимательно, с фонариком изучил чуть ли не каждый сантиметр стены, даже простучал её, но так и не нашёл ничего подозрительного.
– С кем служить приходится… – пробормотал он с досадой. – Алкаши чёртовы…
После этого Симаков поднялся на поверхность и отправился обратно, в свой кабинет – писать подробный отчёт столичному генералу.
Глава 3
Далёкий северный край переживал свой очередной упадок.
Пронеслись, сменяя друг друга, то годы борьбы врагами народа, то годы всеобщего энтузиазма и веры в светлое завтра, как проносятся детство и зрелость человека. Кипевшая прежде революционными преобразованиями жизнь вошла в спокойное русло, а яростные энтузиасты остепенились и, облачившись в модные костюмы сплошь заграничного кроя, превратились в разнообразных номенклатурных чиновников.
Местный люд, в приказном порядке отученный от привычного уклада жизни, не дождавшись обещанного ему светлого будущего, потихоньку доживал свой век в вымирающих посёлках. Те из них, кто сумел выпихнуть своих детей в большие города, считались большими счастливчиками. Неудачники же спивались и умирали, а их злыдни переходили по наследству детям. Вслед за посёлками стали вымирать, начиная с окраин, и города-добытчики, прежде