низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие дары сия…» – в чашу сходил сверху огонь и струился по краю. Это длилось мгновение, но Михаил Павлович успевал заметить величину его, и силу, и яркость как отражение благодати.
Когда Антонина замолчала, видимо, собираясь с мыслями, я спросил про аленький цветочек. Она задумалась, а потом продолжала:
«Было это четыре года назад. Я сильно заболела тогда, вся пожелтела, уж думала, конец пришел. Стала собираться, а папа мне и говорит, мол, не удумай умереть. Как без тебя? Давай-ка уж после меня. Буду за тебя молиться, все ведь в руках Божиих. А мне все хуже и хуже. Увезли в хирургию, и сразу на стол. Разрезали меня от бока до бока, и врачи руками развели. Обратно зашили кое-как, сказали: жить осталось три дня, ну от силы неделю. Положили меня в отдельную палату, видно, чтобы не смущала своим отходом соседей. Кровать стояла напротив дверей. Я как пришла в себя, смотрю через открытую дверь, а в коридоре на тумбочке около поста дежурных стоит в вазочке цветок необыкновенной красоты. Вроде роза не роза и тюльпан не тюльпан. Весь прозрачный, светится. Этот аленький цветочек такую мне радость дал, столько сил в меня влил, что внутри я как-то сразу окрепла. Три дня прошло, мне бы уж лежать в мертвецкой, а я затянулась потуже полотенцем, чтобы швы не расползлись, и потихоньку заковыляла в конец коридора по своим надобностям. Возвращаюсь, а цветочка нет. Спрашиваю у сестер, где же он, куда подевали. Все переглядываются, молчат. Одна санитарка и брякнула, да, мол, никакого цветка и не было, привиделось тебе. Я спорить не стала, и к себе в палату. А врачи зашевелились. Уж больно все для них чудно, никак я не умираю. Вскоре повторно сделали операцию и убедились: болезнь отошла. Я-то знаю, по папиным молитвам снизошло это чудо исцеления. Матерь Божия послала мне для укрепления аленький цветочек, а с ним и жизнь».
Все услышанное было так неожиданно для меня, что как-то не сразу укладывалось в голове. Сердце принимало, а разум твердил: погоди, поспрошай у других людей, может, они что иное по твоим вопросам скажут. Человеческая натура ведь очень субъективна в своих воспоминаниях, тем более о родственниках.
Постепенно в расспросах о дяде Мише наряду с отрывочной информацией о нем самом я узнал имя человека, которому Михаил Павлович доверял и однажды много ему рассказал, когда они вместе ехали из Петушков в лавру, ведь известно, в дороге люди становятся ближе. Однако возможность встретиться с этим человеком существовала только теоретически – в один из его приездов в Петушки к родственникам. Очень хотелось закончить рассказ по свежим впечатлениям, но ускорить ход событий было не в моих силах.
15 мая, в день тезоименитства владыки Афанасия, жизнь которого была тесно связана с Петушками, я в числе десяти паломников поехал на панихиду в лавру. В этот день ее служил в криптовым трехпрестольном храме, что находится под Успенским собором, специально приехавший из Переделкина дорогой отец наш архимандрит Кирилл. Ведь владыка Афанасий имеет прямое отношение к составлению службы Всем святым, в земле