как мог он желать ее? Ведь он все отдал бы, на что угодно пошел, лишь бы сделать бывшее небывшим. Как мог он вновь хотеть обнять это изящное тело, смять его, прижать к себе, еще раз ощутить вкус сладостных губ? Хотя бы только один раз.
Воспоминания не давали ему покоя, дразнили, как красная тряпка быка. Он знал теперь, как ее кудри, точно змейки, обвиваются вокруг пальцев, знал вкус ее кожи и каковы на ощупь мочки ее ушей. Против воли глаза его опускались к вздымавшейся от гнева груди Бэннер. Неужели его руки в самом деле скользили по ней или все это лишь плод его воображения?
Он снова перевел глаза на лицо девушки, на этот раз на ее губы. Он разжал их, терзал, насиловал своим языком. Невысокого полета шлюха – и та не позволила бы целовать себя так. Джейк ненавидел себя и удивлялся, почему Бэннер не остановила его. И все-таки мечтал вновь целовать ее, вновь пить нектар ее губ.
Джейк резко отвернулся, поставил локти на верхнюю перекладину изгороди, сцепил пальцы и постучал ногтями по зубам. Стало видно, как жестко очерчены его челюсти.
– Я чувствовал, что остаться – мой долг. Перед тобой.
– Долг передо мной? – поперхнулась Бэннер.
– Да. Долг. Так я могу заплатить за то, что отнял у тебя.
– Не надо мне твоих самопожертвований. Ты не взял ничего, кроме того, что я предложила.
Мускулы на его руках напряглись.
– Ты предложила, но я должен был дать тебе подзатыльник и отослать домой. – Джейк смерил Бэннер взглядом. – Я этого не сделал. И теперь должен проследить, чтоб дела на ранчо шли хорошо. Когда они наладятся, может, я уеду с чистой совестью.
– Я не нуждаюсь в твоей жалости!
Джейк повернулся, и Бэннер вспомнила, каким холодным светом способны загораться его глаза.
– Той ночью я не пожалел тебя, не так ли? Черт возьми, не из сострадания я сделал то, что сделал. – Джейк шагнул к Бэннер, схватил ее за плечи. – Я хотел тебя. Ясно и без оговорок, я хотел тебя. Ты задала мне трудную задачку. Настолько трудную, что я не справился с собой. Но если уж я сделал это, то почему не смог овладеть тобой спокойно, бережно, а не как последней…
Он не смог бы объяснить, что остановило поток его слов. Просто губы вдруг сомкнулись, а взгляд стал пустым. Бэннер смотрела на него снизу вверх. Глаза у нее были прозрачными, рот слегка приоткрыт. Совсем взрослое, женское, завораживающее лицо гипнотизировало его.
Мгновения свирепого соития связывали их невидимыми, но прочными, почти осязаемыми путами. Мгновения те нельзя похоронить в склепах памяти – слишком сильная была буря, встряхнувшая их души, – сродни оргазму, потрясшему тело Джейка.
Потом все прошло.
Бэннер первая отвела взгляд. Руки Джейка скользнули с ее плеч. Молчание тянулось бесконечно. Оба были смущены. Бэннер надеялась, что Джейк не догадывается, что она до сих пор страдает от чего-то неведомого, чего-то выше ее понимания. А Джейк беспокоился, как бы Бэннер не догадалась, что ему мучительно хочется вновь обладать ею.
– Почему ты остался?
– Мне нужна работа.
Теперь они говорили резко, почти грубо, не глядя