в отдельных окнах пестрели раскладки хромосомных наборов и густо заполненные данными таблицы. Стол был завален одинаковыми потертыми флешками с приклеенными скотчем ярлыками, две точно такие же оказались вставленными в USB-порт системного блока. На ярлыке одной из них виднелась сделанная шариковой ручкой надпись «Лаб.№ 3. Образец 19. 2-я тестовая группа». Надписи на остальных были выполнены в том же духе.
– Ник, любимый, я здесь! – Алена осторожно вытащила из руки спящего мышку.
Его глаза едва открылись, он непонимающе посмотрел на неё, устало нахмурился и пробормотал:
– Девятнадцатая тестовая группа демонстрирует крайне любопытную мутацию, однако боюсь, основной ген рецессивен… – и снова уснул.
Алена склонилась над любимым и поцеловала его в щеку, на что спящий отреагировал недовольной гримаской и вялым требованием:
– Необходимо оформить девятнадцатую в отдельный эксперимент… – на этот раз его глаза даже не открылись.
Она ласково погладила его по взъерошенной шевелюре и негромко произнесла, улыбаясь:
– Спи, надежда мировой генетики. Необходимо оформить тебя в кровать. Хорошо, что компьютерные кресла снабжены колесиками. Тот, кто их разрабатывал, явно знал, что делал, – Алена ухватилась за спинку кресла и осторожно покатила спящего в спальню.
Утром её разбудил запах любимого кофе по-польски с индийскими специями. Открыв глаза, она увидела стоящую на туалетном столике дымящуюся чашку. Это хороший знак, значит, Ник не обижается на неё за вчерашнее. Ну, или не сильно обижается. Вообще-то он никогда на неё сильно не обижается, и именно от этого становилось стыдно ещё сильнее. С момента их знакомства и по сей день всю свою жизнь Николай распределил между ней и работой. Точнее, между работой и ней, пропадая в лаборатории часов по десять – двенадцать ежедневно. Они познакомились пару лет назад случайно, как-то мимоходом, на одной из деловых встреч с учеными, являющимися активными членами ОАГБ. Сорокалетний кандидат наук, потомственный биохимик, чей прадед был земским врачом и положил начало семейной династии, вот уже почти двести лет посвящавшей себя науке, работал в Новосибирском Академгородке и в Москву попал по переводу Академии Наук, высоко оценившей его научные работы. Науке Ник был предан до мозга костей. Хотя нет. На науке он был безнадежно помешан, а предан он был ей, посвящая Алене всё своё свободное время. Неожиданные букеты цветов и чашка кофе, поданная в постель, были его неизменными принципами, и в эти мгновения завораживающий взгляд его серых глаз заставлял её терять связь с реальностью. Изысканный, внимательный, интеллигент до мозга костей и Интеллектуал с большой буквы, знающий, казалось, всё и обо всём, – как говорится, «так не бывает». И первые месяцы их общения Алена даже взяла за правило напоминать себе, что в её возрасте чудес не случается и потому витать в облаках вредно с точки зрения техники безопасности – слишком высоко падать. Но время шло, а хуже не становилось. Зато