щеки поет группа «Пляшущие человечки». Они совсем отмороженные, их песни давно разобрали на цитаты. «У меня между ребрами бьются разные органы». Или вот: «Когда я вижу тебя, детка, звенит моя грудная клетка».
– Автор текстов когда-то пролетел мимо медицинского, – предположил Дрозд. – Судя по песням, оно и к лучшему. Раз у него органы бьются между ребрами.
Света быстро разлила кофе по чашкам.
– Держи. Только кота не облей.
Кот зыркнул одним глазом на чашку, а другим на Дрозда. Но решил, что опасности в таком сочетании нет.
Сама Света пристроилась у края стола, заплетя ноги вокруг ножек табуретки.
– Каждый раз, когда ты так садишься, я боюсь, что обратно уже не развяжешься, – осуждающе заметил Дрозд. – Так и останешься с ногами узлом.
Отмахнувшись от него, Света отпила обжигающий кофе и блаженно прикрыла глаза. Какое наслаждение – после безвкусного чая у Стрельниковой…
Только она собиралась рассказать про актрису, как Лешка хлопнул себя по коленке:
– Вспомнил!
Тихон вздрогнул и широко раскрыл глаза.
– Твоя Лера Белая победила год назад на музыкальном конкурсе «Своего радио», да? Голос слабенький, но харизма в наличии.
– Значит, все-таки попса?
– Да, пожалуй. Но, знаешь, такая качественная попса. Где-то даже на границе с роком. Самое главное, девчонка сама пишет тексты и музыку к ним. Поэтому ее и заметили. Поющих много, а таких, чтобы все в одном флаконе – единицы.
– А почему она Белая?
– Вот уж не знаю. Может, это настоящая фамилия, а не псевдоним. У этих исполнителей какая-то своя логика в выборе имени. Помнится, был у нас в тусовке парнишка, желал выглядеть крутым рэпером. Назвал себя «Паша-Пролетарий». А у этого пролетария на очкастой физиономии написаны девять классов игры на скрипке и школа с математическим уклоном.
– А помнишь Вову Волкова? – подхватила Света. – Который требовал, чтобы его все звали Волком?
– Толстый и с оттопыренными ушами? Помню. Но тот хотя бы на сцену не рвался. «Вова-волк» – это ж логопедический кошмар для конферансье.
Дрозд одним глотком допил кофе и отставил чашку в сторону. Потом всмотрелся в Свету.
– Слушай, у тебя точно голова не болит?
– Точно. А что?
– Глаза у тебя сонные. И мутные.
Света зевнула.
– Кофе какой-то странный, – пожаловалась она. – От него клонит в сон.
– Это не кофе странный, а ты устала. – Лешка ссадил кота на пол и встал. – Давай-ка ты спать, ага?
– Не могу. Мне работу работать надо!
– Спокойно, без пены. Завтра будешь рвать пупок. А сегодня был тяжелый день. Актрисы тебя кусали, машины сбивали…
– Коты жизнь портили, – пробормотала Света, ощущая, что глаза слипаются.
– Вот именно. На, возьми.
Дрозд сунул ей Тихона. У Светы на руках кот не стал раскидываться, как принцесса на перинах, а свернулся улиткой и превратился в подушку.
Эта горячая, мягкая подушка подействовала на Свету волшебным образом. Она почти не